Ностальгия по крови

– Более того: он не выносит, когда говорят о ком-нибудь другом. Промахи следователей вызывают у него отвращение. Когда они совершают ошибки, он думает, что они недостаточно стараются, и ощущает потребность помочь им с уликами, чтобы стимулировать. Он считает себя выше магистратов, полиции и журналистов. А потому я уверена, что он попытается наладить с ними контакты, если только уже тайком не наладил. Он гордится, что подчинил себе даже вас, и убежден, что сделал это с легкостью.

У Иларии по спине пробежал холодок. Она надеялась, что он не попытается установить контакт с ней. Пожалуйста, только не это. Она почувствовала себя беззащитной: в обычном человеке трудно распознать врага и оставаться начеку. Ей просто было страшно. Страшно находиться рядом с ним и ни о чем не догадываться.

– Почему он подражает именно Верцени? – спросил Безана.

– По-моему, чтобы привлечь к себе внимание СМИ, – ответила Грейс. – Это чисто театральный выбор. Возможно, он убивал раньше, но убийства никто не заметил, и это его задело. Как я полагаю, он родился и вырос в долине и еще в детстве наслушался рассказов о Верцени. Так что фигура Верцени вошла в его фантазии естественным образом. Возможно, он с детства идентифицировал себя с ним, чтобы дать волю своим садистским порывам. Но за всем этим кроется какое-то травмирующее событие, которое разожгло в нем жажду убивать, причем убивать зрелищно.

– Почему он не побоялся оставить свою ДНК на теле первой жертвы?

Грейс встала, открыла ящик стола и достала оттуда пачку сигарет.

– Курю по одной в месяц, – объяснила она, закурив «Мальборо». – Это трудный вопрос, и у меня нет на него ответа. Но интуиция подсказывает, что это имеет решающее значение. Оставлять слюну на теле жертвы очень рискованно. Чтобы отведать плоти своей жертвы, достаточно отрезать кусочек. Возможно, что в такие моменты он терял над собой контроль. Извините, но мне пока это понять не удается.

2 января

На следующее утро, когда в газете появилась статья Милези, Безана поспешил в редакцию. Ему требовалось поговорить с директором. Приземистый, лысый, с огромным животом, Каннистра́ имел обыкновение обрушивать на собеседника ливень из слов, при этом активно жестикулируя. Уроженец Козенцы [68], он переехал в Милан учиться в Университете Боккони, но учебу так и не закончил. Карьеру он сделал благодаря протекции одного крупного финансиста, который умер несколько лет назад. Он познакомился со своим благодетелем, когда был в Нью-Йорке в качестве корреспондента другой газеты. Его представили американские либералы-интеллектуалы, экономисты из Гарварда и биржевой маклер с Уолл-стрит. Финансист был убежден, что имеет дело с лауреатом Пулитцеровской премии, и сразу же предложил ему возглавить газету. Когда же покровителя не стало, Каннистра́ немедленно начал себя ловко рекламировать, появляясь во всех мало-мальски значимых политических салонах и передачах. Так ему удалось остаться на плаву, но кто знает, надолго ли.

Всякий раз, когда Марко заходил к директору поговорить, его заставляли ждать в приемной, а когда наконец приглашали войти, Каннистра́ отвечал односложно, уставившись в экран ноутбука или айфона, где постоянно мелькали сообщения.

– Ах, извини, подожди минутку, я должен ответить Стиви, знаешь, моему другу, обозревателю из «Вашингтон пост». – Потом начинал звонить телефон. – Да-да, соедините меня. – И директор поворачивался к Безане: – Извини, это председатель Совета.

– Может, мне уйти?

– Нет-нет, останься.

Но некоторым приходилось еще труднее: тем, кто был в немилости, не предлагали даже сесть. Он их «брифинговал», вынуждая бегать взад-вперед по коридору. И эта пытка или ритуальный танец, смотря как назвать, могла длиться дольше получаса под насмешливыми взглядами заместителей директора и главных редакторов.

– Ты видела статью о нем на Википедии? – спросил Безана у Иларии.

– Нет, а зачем?

– Она очень смешная. Альбертини, Монтанелли, Скальфари [69] ничто по сравнению с ним. Руководство Каннистра́ представлено как самое долгое и славное в истории газеты. Там говорится, что, придя в нашу газету, он произвел революцию в редакторском подходе к статьям, добившись невероятных достижений и разгромив конкурентов в момент кризиса. Да с чего бы это? У нас кругом долги, тиражи снижаются, нас толпами выпихивают на пенсию, но никого на наши места не берут.

– Может, он сам написал эту статью? – отозвалась Илария.

– Ему в этом нет нужды, – усмехнулся Безана. – Льстецов вокруг него хватает. Конечно, немного удивляет отсутствие сведений о его личной жизни. Но это понятно. Он женат, но жена – журналистка в RAI [70] и живет в Риме. В Милане он живет в одиночестве, но несколько лет сожительствовал с менеджером одной финансовой компании, представляя ее всем как свою жену. К тому же должен тебя предупредить: если случайно понадобится к нему зайти, ни в коем случае не закрывай за собой дверь: он, как ненормальный, кидается на всех женщин.

– Даже если я буду в комбинезоне?

– Нет, в комбинезоне можешь быть спокойна.