Нова Проспект (СИ)

Весь в поту, он кое-как поднялся с койки и облился холодной водой.

«Пробудились, мой король?» — прозвучал в голове голос, и Эредину захотелось притвориться мертвым до следующего рассвета.

Карантир ждал от него объяснений, которыми он не располагал; оправданий, до которых не желал опускаться, и дальнейшего плана…

Которого у него, разумеется, не было.

*****

В юности, едва присоединившись к красным всадникам, Эредин сразу отметил структурную слабость в военной организации Aen Elle — патологическую неспособность к прямому конфликту. Вместо того чтобы возражать и перечить, эльфы пускались в ритуальные дипломатические пляски, полунамеки и интриги, зачастую доводя ситуацию до такого состояния, что решить ее можно было только кровью.

Увидев Карантира, несущего маску преданного советника с таким усилием, что казалось, еще немного, и она слезет с лица вместе с кожей, Эредин сразу почувствовал, насколько тот взбешен.

При его появлении маг закончил свой разговор, быстрым и четким, словно выпад меча, движением положив телефон на стол, тем самым демонстрируя и свое умение обращаться с техникой d’hoine, и наличие собеседников, личность которых Эредину не известна.

«С пробуждением, — поприветствовал его маг, резко одернув рукав левой руки. — Как самочувствие, друг мой?»

Он не из вежливости осведомился; Карантир придирчиво выискивал в нем какой-то изъян, пристально вглядываясь в зрачки.

— Ты можешь объяснить мне, — выдохнул Эредин, не утруждаясь телепатией, — что это было?

Зная, что маг прогуливается по его мыслям, как по своей собственной лужайке, Эредин любезно предоставил кошмарные образы, с недавних пор прочно поселившееся в его голове.

«Прекрасный вопрос, — ответил маг, уперевшись обеими ладонями в разложенный перед ним пергамент. — И вправду: что же это было? Твой ночной променад нам очень дорого обошелся».

Проигнорировав выпад, Эредин повторил:

— Мне кажется, ты не совсем понял, друг мой. Расскажи мне, с чем я имел честь недавно столкнуться?

Карантир болезненным усилием проглотил нарастающее бешенство.

«Откуда мне это должно быть ведомо? — прищурился он, сложив руки на груди. — Я не рассылал приглашений, мой король. Я открыл дверь; кто захотел, тот и пришел. Я знаю о наших гостях столь же мало, сколь и ты — а то, что я знаю, лучше бы не знал».

Ему очень не понравилось это его «лучше бы не знал». Чародеи, будь они неладны, всегда довольствовались принципом obscurum per obscurius, ignotum per ignotius. Объясняй темное еще более темным, непонятное — еще более непонятным.

«Не время для загадок, Карантир, — бросил Эредин».

На лице мага застыло непреходящее выражение безмерной усталости.

«Каких объяснений ты ждёшь? — спросил он. — Что это существо хочет, чем дышит и как его уничтожить?».

Само воспоминание о колоссе оказывало на Эредина почти физическое воздействие. Пожалуй, за всю свою жизнь он не испытывал подобного ужаса. Та стена, которую он долгие годы возводил, чтобы защититься от подобного рода наваждений, пошатнулась, разлетелась на куски.

— Для начала.

«Для начала, — горько повторил Карантир. — Ты исходишь из предположения, что она живет, дышит и довольствуется тем же, чем ты и я, существа из плоти и крови; что смерть и жизнь для нее то же, что и для нас, а я очень сомневаюсь, что оно так и есть. Видишь ли, мой король, жизнь удивительна и многообразна, и в данном случае…

Он выдохнул.

«Это нам совершенно не на руку».

— То есть ты даже не ведаешь, кого призвал, — подытожил Эредин. — Раз так: закрой эту дверь к diable aep arse, либо попроси непрошенных гостей удалиться.

Карантир поджал губы, понял, что сдерживаться больше не может, и холодно, на грани непростительной грубости, выпалил, забыв о телепатии:

— Мне кажется, ты совершенно не ведаешь, о чем говоришь.

— Я, — парировал Эредин, — по крайней мере, не закрыл нас в клетке со зверем и запер ее изнутри.

— Я, мой король… — не до конца сформулировал предложение, Карантир перевел дух и начал с начала: — Я, по крайней мере, пытаюсь спасти твой народ, пока ты делаешь все возможное, все мыслимое и немыслимое, чтобы мне помешать.

Набравшись дерзости сказать ему такое в лицо, Карантир осатанел ещё больше, осмелившись и повысить голос:

— Скажи мне, какого diable тебя понесло к самому эпицентру Разрыва?! Какого diable ты заключаешь сделки не пойми с кем?! И зачем — чтобы прикончить человеческую девку?! Какого дьявола ты угрожал…

Его гневную тираду прервал телефон; завибрировал, словно пытаясь убежать со стола. Карантир выпрямился, будто ему по хребту заехали дубинкой, и сглотнул. Эредин аккуратно перевернул жужжащее устройство экраном вверх и взглянул на высветившееся на нем имя.

— Не… — предупреждающе сказал Карантир. — Не стоит.

Эредин посмотрел ему прямо в глаза, и маг их поспешно отвел. Подсмотренным у d’hoine жестом он провел по экрану пальцем — наискосок — и трубка рявкнула:

— Шалом.

Карантир вздрогнул. Эредин сложил руки на груди, склонил набок голову и изогнул бровь. Верно говорят: соратник, который действует за спиной своего командира, способен причинить больше вреда, чем самый страшный враг.