Новая критика. Звуковые образы постсоветской поп-музыки

Марк Фишер в книге «The Weird and the Eerie» замечает, что что-либо странное становится таковым (то есть обнаруживающим в обычном ранее несвойственные ему качества) именно с помощью монтажа, склейки двух или более не родственных друг другу вещей[413]. Монтаж — одна из ступеней метода нарезок Уильяма Берроуза (которую он позаимствовал у Тристана Тцары), важного для постпанка писателя, идеи которого были распространены[414] в среде групп, экспериментировавших с сэмплированием. Шеффилдский коллектив Cabaret Voltaire считал именно монтажную склейку «трещиной, из которой будущее просачивается в настоящее»

[415], и нисколько не скрывал принципов своей работы. Так, трек «Ghostalk» с миниальбома «Drinking Gasoline» (1985) был фактически инструкцией по методу нарезок для слушателей. Его текст обрисовывал общие технические принципы и необходимость применения такой практики, а музыкальная ткань (несколько то накладывающихся друг на друга, то расходящихся сэмплированных фрагментов) иллюстрировала сам факт монтажа. В оформлении релиза использовалось изображение киноленты, а одним из физических его воплощений стала видеокассета, содержавшая коллажированные видеоклипы на треки с «Drinking Gasoline» и других записей группы.

Но в каком же виде эти техники используют группы «ГШ» и Shortparis?

Возможно, вас заинтересуют наши предложения: «ГШ» и очуждение столичного быта

21 февраля 2019 года, через три месяца после выхода второго альбома «Польза», «ГШ» провели в клубе «Москва Hall» концерт под названием «Вред». На сцене музыканты появились в белых халатах, а между песнями с помощью с друзей разыгрывали импровизированные сценки о посещении врача различными представителями московской интеллигенции. Это выступление (как и их концерт на Киевском вокзале 4 ноября 2016 года) вносило элемент странности за счет необычного, театрального формата «живяка», заставляя слушателей не концентрироваться на одной лишь визуальной составляющей и музыке группы. Но оно отнюдь не было первым маркером очуждения у «ГШ».

Евгений Горбунов собрал «ГШ» (тогда еще под вывеской Glintshake) в октябре 2012 года. С 2012-го по начало 2015 года Glintshake выпустили один альбом («Eyebones») и три EP, на которых играли некое подобие нойз-рока 1990-х, но осенью 2015-го Горбунов и вокалистка/гитаристка Екатерина Шилоносова объявили о модернизации проекта. Вышедший вскоре после этого сингл «Тени» стал премьерой нового звучания группы. Glintshake впервые обратились к родному языку, а еще использовали приемы, характерные для части советского и раннего русского постпанка: импровизацию, диссонансную и атональную гитарную игру, «обвивающую» монотонную ритм-секцию. Сам Горбунов в интервью прямо называл подобную музыку источником вдохновения; в частности упоминал группу «Звуки Му»[416].

Песня «Тени» вошла в выпущенный через год альбом «ОЭЩ МАГЗИУ», на котором группа закрепила свое новое название. Выход альбома сопровождался манифестом: в нем «ГШ» провозглашали своими устремлениями поиск новых форм прекрасного в странном, презрение ко всему устаревшему и привычному, необходимость усложнения технической стороны поп-музыки, а также вовлечение слушателя в диалог с искусством, которое не просто «имитирует жизнь», но существует как соразмерная ее часть, привносящая в нее новизну и прогресс[417].

Положения этого манифеста парадоксально не новы. За 100 лет до выхода «ОЭЩ МАГЗИУ» сходные тезисы применительно к существующим видам искусства выдвигало множество движений модернистского авангарда — итальянские футуристы[418], английские вортицисты[419]

, немецкие дадаисты[420], советские конструктивисты[421]. Применительно к поп-музыке их выдвигали в конце 1970-х — начале 1980-х представители оригинального постпанка[422]. Но выдвижение манифеста как самостоятельного организационного принципа — маневр ныне настолько же позабытый, насколько он был распространен ранее. С его помощью «ГШ» не только сообщили о новой стратегии, но и вписали себя в ряд групп, подходящих к поп-музыке именно как к особому, рефлексивному типу развлечения, как будто сопровождаемому вопросом «А как именно и почему я развлекаюсь?».