Новая Зона. Друзья друзей

Высоко в небе пронесся самолет, оставляя за собой слабый огненный след.

– Неужто падает? – спросил Рябов. – Господи, спаси их души…

– Над Зоной нельзя летать, – сказал Виктор. – Видать, кто-то решил попытаться. Ничего не поделаешь.

Рябов повел его по улице. Если от Виктора час назад народ шарахался не всегда, то вид двух мужчин с оружием отпугивал всех без исключения. Виктор решил, что кто не испугается – тот и есть враг.

– Хочешь экскурсию? – предложил Пастух. – Слева у нас автостоянка, полная сгоревших тачил. Ладно. Справа… э-э-э… котлован с базой местных бандосов, к которым мы и идем. А если пройти чуть вперед, можно выйти к легендарным Усачевским баням…

– Котлован? – Виктор перебрался через заграждение. – Почему они не заняли высоту? Вон я вижу стройку.

– Потому что ума нет.

– Дети?

– Нет, просто придурки. Но опасные.

Котлован представлял собой широкую яму с частично заложенным фундаментом большого дома, которому уже не суждено оказаться тут построенным. По дальнему краю гуляли фиолетовые искорки.

– Аномалия, – сказал Виктор. – Видишь, вон она. Ищи все странное.

– В теперешней Москве все странное.

Из-за бетонных блоков с торчащими металлическими штырями слышались чьи-то слабые стоны. Виктор остановил Пастуха, прошел чуть вперед, осторожно заглянул, держа пистолеты наготове.

Здесь было человек семь. Все до невообразимости грязные, перевязанные бинтами поверх тряпья. Двое возились с лежащим в луже напарником с вывернутой рукой. Остальные прислонились к камням, тупо глядя по сторонам. Все, что осталось от штаба банды, оказалось разрушено. Вероятно, у них тут было одно из убежищ, по соседству с которым столь неудачно расположилась фиолетовая аномалия. Похоже, что один из бандитов в нее попал.

– Не повезло, братва? – спросил Виктор, и все, кроме раненого, вскочили. – Тише, тише. Давайте договоримся.

– Кто такой? – рявкнул бандит. – Что тебе тут надо? Это наша земля!

Показался Пастух, сжимавший винтовку.

– Ошибся, красавец, – сказал он. – Тебе много раз намекали, что вам тут не место. Если сегодняшний день тебя не убедил, то ты безнадежен.

– Эй, это опять тот старикан. – Раненый показал на Рябова дрожащей рукой и ухмыльнулся, демонстрируя отсутствующую половину зубов. – Мочите его, братцы.

Бандиты вытащили оружие – ножи, травматы, даже один огнестрел.

Виктору стало немного легче на душе. Он давал шанс, и не один. Порою с людьми просто нельзя работать. Ну, просто совершенно невозможно.

Под это циничное открытие он и нажал на спуск, выстрелив пока что в воздух. Сейчас он давал уже шанс не бандитам – себе самому. Не сработало.

– Бей их! – заорал толстый мужик в бандане, страдающий одышкой. Это было все, что заметил Виктор, прежде чем выстрел из винтовки Пастуха снес тому голову. Виктор начал стрелять по живым мишеням – методично, почти расслабленно. Сегодня он в плане меткости был на высоте. Возможно, даже побил все собственные рекорды, которые в прошлом были весьма невыразительны. Каждый выстрел наделял Виктора чувством невыносимого облегчения, словно инъекция идеального обезболивающего без побочных эффектов. Оказывается, он совсем забыл, каково это – жить без тяжести на душе. Не визит к Пастуху в конечном свете привел его к прозрению, не дорога через агонизирующий мегаполис и не раздумья о природе вещей. А старое доброе убийство.

9

Военное кладбище, место неизвестно

7 июля 1997 г.

11:11

Когда выстрелы почетного караула прозвучали трижды, полковник Рябов надел фуражку. Повернулся и, чуть не расталкивая музыкантов военного оркестра, пошел в сторону, стараясь никому не смотреть в глаза. На него никто особо внимания и не обращал. Похороны подполковника Васильченко прошли намного скоротечнее, чем его жизнь, оборвавшаяся на пятом десятке, и уж точно проще, чем расследование по поводу его участия в смутных делах. Но Рябов к ним уже не имел никакого отношения. Он шел по узкой, покрытой крупной щебенкой дороге, мимо могил – с памятниками и без, облагороженных и заброшенных – в противоположный конец кладбища.

Здесь стоял Виктор Корнеев – снова рядовой, в новой форме. Старая на него уже не налезала, поскольку за восемь месяцев на полигоне Корнеев набрал полтора десятка килограммов мускулов. Эта форма станет последним, что он заберет с собой при возвращении в прежнюю жизнь.

Увидев полковника, Корнеев выпрямился.

– Как все прошло, товарищ полковник? – спросил он.

– Как должно. – Рябов стал возле него, глядя на свежую могилу. – А здесь?

– Тихо.

– Хорошо.

С закрепленной на деревянном кресте фотографии на них смотрело лицо Салата – чуть более приветливое, чем можно было ожидать от него при жизни. Рябов опять снял фуражку и помолчал минуты полторы.

– Сержант Бенедиктов был кремирован, – сказал Корнеев. – Родственники забрали прах на родину.

– Разберутся, – проговорил Рябов. – Что ты будешь делать дальше?

– Ничего, – ответил Виктор. – После перевода обратно в свою часть дослужу, а там посмотрим.

– Это уже будет другая часть, – вымолвил полковник. – Без Васильченко – совсем другая. Надеюсь, лучше прежней.