Новая Зона. Синдром Зоны

– Здравствуйте, молодой человек. – Пожилой ученый быстро встал и пожал мне руку.

– Смотрю, не самая удачная экспедиция получилась, профессор?

– Это еще очень, очень мягко сказано, молодой человек. Простите?..

– Сталкер Седой.

– Профессор Демирчян Александр Хачатурович, физик, очень приятно. Это моя команда – старшие научные Лариса Анатольевна Пескова, Виктор Викторович Беляев и Маша Тихонина. Точнее, извините, конечно же, Мария Евгеньевна. И биолог Генрих Оттович Менцель.

– Обмен опытом, надо полагать? – Я присел рядом с Машей, которую заметно трясло.

– Нет, нет… Не иностранец. Иностранцев Яковлев временно не выпускает в Зону. Немец, наш, поволжский.

Менцель, высокий, рыжеватый, с бледным лицом, привстал и крепко пожал мне руку.

– Аномальные объекты с выраженной электромагнитной активностью. Вопросы генерации, виды и строение. Монография, две тысячи пятнадцатый год, второй отдел НИИАЗ, ЦАЯ, – сказал я с улыбкой.

– Однако… – Профессор быстро взглянул поверх очков, тоже улыбнулся. – Да, совершенно верно. Неужели?.. Действительно читали?

– Весьма интересная вещь, Александр Хачатурович. – Я кивнул, нисколько не покривив душой. – В нашем деле необходимо, скажем так, держать руку на пульсе исследований. По моему опыту, такие знания весьма полезны на практике.

– О… весьма, весьма польщен, сталкер. Честное слово, никак не мог ожидать интерес от…

– От нашего контингента? – Я усмехнулся, видя, как смутился профессор. – Он-то, этот самый контингент, как раз читает одним из первых, факт.

– Как неожиданно… так бы мои студенты готовились, как это демонстрируете вы, уважаемый Седой. Но я, право, где-то вас уже видел…

– Не исключено. Я много лет сотрудничаю с НИИ, инструктор и проводник… потому и подошел к вам. Профессор, у вашего ассистента Маши шок, ей надо помочь, иначе потом случится тяжелый срыв. Она в Зоне впервые, как я понял.

– Совершенно верно. – Демирчян отвлекся от ненужной темы. – Действительно, так. Третий час не можем успокоить… до рассвета сидели на крыше киоска печати, видите ли. В подъезде соседнего дома находились… – Профессор наклонился и проговорил совсем тихо, чтобы слышал только я: – …матрицы, но, к счастью, не по трупу, а по тэта-отражению. Совсем маленькие, около метра, нестабильные темпоральные слепки. Видимо, прямиком из соседней школы. Бегали вокруг киоска до утра и с восходом солнца ушли. Маша этого зрелища не вынесла, как видите.

– Вижу. А теперь немного подождите, профессор. Позвольте мне.

И я, не дожидаясь согласия, осторожно взял тонкие, холодные Машины ладошки в руки и начал их согревать.

– Мария Евгеньевна, – негромко и неторопливо сказал я, глядя в застывшие глаза за стеклами очков. – Мария Евгеньевна, вы слышите меня?

Девушка коротко, нервно кивнула и закусила губу.

– Хорошо. А у нас тут поют птицы, прямо с утра. Слышите, как хорошо? Послушайте, какие замечательные у них сегодня голоса… слушайте и дышите вместе со мной, чувствуйте, как согреваются руки. Глубоко вдохнули… хорошо… теперь выдох. Еще раз…

– То… тошнит… – срывающимся шепотом выдохнула девушка, и из сухих до этого, страшно округлившихся глаз вдруг градом брызнули слезы.

– Не надо, Машенька, не надо… – начала было деловым, строгим тоном говорить Лариса Анатольевна, но я пресек это быстрым взглядом, который был понят правильно.

– Это бывает, Маша, ничего страшного. Дыши и думай только о дыхании, поняла? Птицы и дыхание. Ты знаешь, что это зяблик свистит? Слышишь, как красиво поет? Во-от, молодец, умница, Маша. У нас здесь хорошо, тихо. Тепло, солнце светит, вокруг только друзья и все хорошо. И скоро будет вкусный, крепкий, сладкий кофе. Будешь кофе?

– Н-н… не л-люблю сладк-кий… – Девушка старательно дышала, но все-таки сумела сказать сквозь спазмы короткого рыдания.

– Профессор, она заговорила, – удивленно ахнула Лариса. – Надо же…

– Так, Маша, хорошо, молодец… дыши глубоко, еще вдох… будет тебе кофе без сахара, договорились. Профессор, как у вас в отделе со спиртным?

– Не приветствуется, но изредка бывает, – лаконично ответил Демирчян.

– Это хорошо. Маша, у меня есть хорошее лекарство от тошноты. Честное слово. Но оно горькое и жжется. Нужно сделать один, но большой глоток, поняла?

Девушка снова нервно кивнула.

Я отвинтил крышечку с фляжки. Спиртовая «сталкерская» настойка-биттер на специально отобранных травах, темная, горькая, с пряно-острым ароматом, самодельный бальзам Зоны по рецепту погибшего Барина. У меня, конечно, не настолько здорово она получалась, но рецепт «битума» я сохранил не пьянства ради, а здоровья для. Трудно иногда бывает в Зоне без пары капель этого самого зелья. И остро-жгучий, ароматный глоток неплохо смывал вкус «поцелуя Зоны», если, конечно, человека подготовить к приему.

Я подготовил.

Маша отхлебнула прямо из горлышка, быстро выдохнула, и нехорошая, крупная тряска начала успокаиваться.

– Стоит только одного на пять минут оставить, как он уже с девушками знакомится, – послышался веселый голос Хип. – Да, Седой, ты не промах, с утра пораньше. Что тут у нас? Здравствуйте, наука!