Новеллы и повести. Том 2

— Это ты съела зайчика! — погрозил ей мальчик пальцем и стал снова пускать мыльные пузыри.

Он пустил только два, один за другим, и отложил трубочку. Троянская война вернулась во двор и, сбившись в кучку, стояла у гаража. Иван Флоров, механик авторемонтного завода на станции Искыр, сел в «москвича», и ребята стали его толкать. Машина лениво качнулась, выползла из гаража и покатилась по двору, выбрасывая тучи дыма. Три мушкетера испугались, как бы их не задавили, и, подхватив младенца и коляску, исчезли со двора.

Троянский конь двигался медленно, с грозным урчанием, то застревал на месте, то вдруг, окутавшись дымом, делал рывок вперед, и время от времени сигналил клаксоном. Но как ни старалась вся Троянская война, мотор так и не завелся, машина еще раз споткнулась и стала, словно кто намазал шины клеем.

Иван Флоров вылез из машины, подумал, подумал и сказал:

— Верно, зажигание барахлит.

— А ты бы позвал дядю Ивана Шулева, — сказал мальчик из окна.

— Я ему звонил, — сказал Иван Флоров. — Или его дома нет, или спит.

Иван Шулев был лучший в доме техник, и о нем говорили, что родись он раньше, он бы изобрел автомобиль. Но мы знаем, что никто не рождается по собственному желанию и что, если изобретать уже нечего, можно хорошо изучить то, что изобрели до нас. А сам Иван Шулев много чего изучил, видел египетскую пирамиду (между прочим, он единственный в нашем доме видел египетскую пирамиду) и как-то рассказал мальчику из окна, что видел багдадского халифа Гарун аль Рашида и двух фараонов.

Троянская война побежала к двери Ивана Шулева и так долго звонила, что разбудила его, объяснила, в чем дело, и он спустился во двор, чтобы помочь Ивану Флорову оживить «москвича».

— Зажигание, видно, — сказал Иван Флоров.

— Посмотрим, — сказал Иван Шулев.

— Я звонил, — сказал Иван Флоров. — Подумал, что тебя дома нет или ты спишь.

— Я спал, — сказал Иван Шулев. — Вчера я допоздна читал книгу о болгарской национальной кухне. Великая вещь — наша национальная кухня. А у тебя нигде не закоротило? Но женщины ничего не понимают в этом деле, в кулинарном, только зря продукты переводят. Знаешь, например, как готовить молодого барашка с овощами и грибами? Великая вещь, говорю тебе, только надо непременно в глиняном горшке, от него аромат особый… у тебя мотор захлебнулся, бензина много налил… и так с незапамятных времен готовили. А прерыватель у тебя как?

— Прерыватель в порядке, я смотрел, — сказал Иван Флоров.

— За этими машинами глаз да глаз нужен, — сказал Иван Шулев. — Одно дело «роллс-ройс», другое дело эта машина. Я в натуре «роллс-ройс» видел в Вене — великая вещь…

Все во дворе знали, что он видел в Вене «роллс-ройс» два года назад и что эта машина произвела на него неизгладимое впечатление.

Человек, повидавший египетскую пирамиду, багдадского халифа, двух фараонов и «роллс-ройс» в натуре, засучил рукава и наклонился над мотором, чтобы найти повреждение.

— Ремонта требует, — сказал Иван Шулев.

— Что? — спросил Иван Флоров.

— Надо найти, что, — сказал Иван Шулев. — Сейчас найдем.

— Дядя Иван, — окликнул его мальчик из окна. — Мне сейчас принесут кролика с рынка.

— Вот и хорошо, малыш, — сказал Иван Шулев. — Тушеный кролик — вкусная штука!

— Живого кролика! — сказал мальчик. — Я его научу страху.

— Да он с рожденья пуганый, — засмеялся Иван Шулев. — Кролика хоть зажарь, у него все равно вид испуганный.

— Видно, страх у него в крови, — сказал Иван Флоров.

— В крови-то в крови, но ведь его раньше чем тушить, надо в воде с уксусом вымочить. Сутки он должен так полежать, а уж тогда его можно тушить. В этой книге, которую я вчера читал, про болгарскую национальную кухню…

Он, однако, не мог закончить свою мысль, потому что все услышали доносящийся с улицы какой-то странный шум и, спрашивая друг друга: «Что такое? Что случилось?» — кинулись на улицу. Один только мальчик остался сидеть у окна, выдул мыльный пузырь, тот пересек по диагонали двор и ткнулся в гараж.

— Быстро, сынок! — вбежала в комнату его мама.

Она взяла мальчика на руки, мальчик обхватил ее шею и почувствовал, как они, точно подхваченные вихрем, перенеслись в другую комнату, окно которой выходило на улицу. Мать посадила мальчика на стул и широко распахнула окно, так чтобы вся улица была ему видна.

*

Но вы, может быть, не знаете нашей улицы?