Новое следствие по делу Рудольфа Гесса

Хотя бы рядовым работником немецкого посольства, консульства или торгпредства он быть не мог — спецслужбы «стран пребывания» всегда имеют фотографии всех без исключения членов иностранных представительств. Поэтому кто-нибудь мог обратить внимание на внешнее сходство, например, охранника консульства и заместителя Гитлера Рудольфа Гесса.

Членом экипажа гражданского самолета, летавшего на международных авиалиниях, двойник тоже быть не мог — гражданская, тем более международная, авиация тогда была развита очень слабо, летчиков ГВФ было сравнительно немного и они всегда были «на виду», поэтому сходство с Гессом могли бы заметить.

А вот моряком немецкого торгового флота двойник вполне мог быть! Не матросом, они не очень сильны в иностранных языках. Не мог он быть капитаном, помощником, штурманом — командный состав торгового судна может владеть английским языком, но они общаются в иностранных портах с большим количеством людей из портовой администрации. Так что сходство кого-то из командного состава немецкого судна с Гессом также могли заметить.

Еще на торговом корабле владеть английским языком может… судовой радист! Большая часть мирового торгового флота тех времен принадлежала Британии, английский язык господствовал и в эфире. Хотя голосовая (через микрофон) морская связь была тогда редкостью, радиосообщения передавались «ключом» (азбукой Морзе) в абсолютном большинстве случаев по-английски. Судовой же радист должен мгновенно понять смысл принятой радиограммы или, если потребуется, мгновенно «отстучать» ее, желательно на общепринятом среди морских радистов языке — т. е. по-английски!

Вдобавок судовой радист считается в морской иерархии средним составом — между офицерами и матросами. Поэтому в иностранных портах особого внимания радист не привлекает, с представителями портовой администрации не общается, т. к. по прибытию в чужой порт радиорубка опечатывается.

За какие грехи радист германского торгового флота мог попасть в концлагерь? На антифашиста двойник не похож, хотя в Гестапо «и не таких ломали» пытками. Однако английские врачи не заметили на теле двойника никаких следов физического воздействия, поэтому «борец с гитлеровским режимом» отпадает. Но попасть в концлагерь можно было и за уголовное преступление, например, за… контрабанду наркотиков!

Наркотики и наркоманию законы гитлеровского рейха запрещали, «арийская раса» должна быть здоровой и, защищая немцев от этой заразы, даже нацисты поступали абсолютно правильно!

Радист торгового флота мог не только заниматься контрабандой наркотиков, но и сам стать наркоманом, на этом его, наверное, и поймали. Теперь можно понять, почему у него была тяжелейшая «ломка» — двойник, похоже, был наркоманом «со стажем».

Но перед кризисной фазой «ломки» нарушение режима содержания пленного все же произошло: офицеры охраны не удержались и со злорадством сообщили «Гессу», что королевский флот потопил гордость ВМФ Рейха — линкор «Бисмарк». (О том, что несколькими днями раньше «Бисмарк» в клочья разнес гордость военно-морского флота его величества — линейный крейсер «Худ» — офицеры, естественно, умолчали.)

Английские исследователи заметили, что «нервный срыв» пленного, возможно, был спровоцирован известием о гибели «Бисмарка», но причина могла быть не патриотическая, а сугубо личная — на линкоре мог служить кто-то из родственников двойника, например, сын!

Пленный сразу понял, что сын погиб — он должен был знать, в какой боевой части (БЧ) линкора тот служил. Все моряки прекрасно знают, что для тех, чей боевой пост находится внутри корабля, да еще ниже ватерлинии, шансов спастись мало, а его сын мог находиться где-то глубоко внутри корпуса, однако возможна и другая версия.

Сын радиста тоже стать радистом, а в немецком флоте еще со времен кайзера в военно-морском уставе было записано, что моряк, связанный по службе с шифрами, в плен к врагу попасть не должен, а обязан погибнуть вместе с кораблем и с шифровальными книгами, имевшими свинцовые переплеты.

Двойник как немецкий морской радист должен был знать это положение германского военно-морского устава, поэтому он сразу понял, что сын погиб, но то, что он служил именно на «Бисмарке», было лишь роковым совпадением. Но нельзя исключить и не случайность — в «Аненербе» умели учитывать даже мельчайшие детали операций, тем более имеющих колоссальное значение для будущего Рейха. Ведь чем меньше родственников будет у двойника, тем лучше для настоящего Гесса!

От такого известия, как гибель единственного сына, случалось, сходили с ума и здоровые люди, а не только наркоманы, чья психика и так испорчена. Психика же двойника хотя и повредилась из-за «ломки» и личного горя, но не окончательно, английские врачи приложили все свое умение для лечения пленного и смогли не допустить полной потери рассудка. ЛжеГесс был нужен английской спецслужбе, она все же надеялась узнать через него хоть что-нибудь о настоящем Гессе.