Новогодний Дозор

Герман почему-то вспомнил, как конкистадоры переплавляли индейские статуэтки в практичные золотые кирпичи. Но что могли в этих статуэтках разглядеть конкистадоры? В них, наверно, даже Сервантес ничего бы не разглядел. Да что там, Герман сам видел на фотографиях эти сохранившиеся фигурки. Если не знать, что они индейские и какого-то там века, ничего интересного. Хуже того, даже если знать, – для него все равно ничего интересного. Разве что если бы они доказывали палеоконтакт…

Действительно, зачем где-нибудь на Тау Кита «Гарри Поттер»?

– Любое патентное бюро осаждает вал бессмысленных изобретений, – сказал агент. – Девяносто процентов чего бы то ни было – барахло. Так выразился наш клиент Старджон. Поэтому нужны мы, агенты. Мы заключаем контракт. Вы занимаетесь любимым делом, а мы помогаем издавать. Всемирной славы не обещаем, но условия для творчества у вас будут. Как предложение?

– Заманчиво, – вздохнул Герман.

Он некстати припомнил чей-то фантастический рассказ, где ад тоже был вроде корпорации и заключал сделки с потенциальными клиентами.

– Я вам кое-что покажу, – агент переместился к полкам и снял очень большой и старый фолиант, пахнущий чернилами и благородной ветхой бумагой. – Это копии. Но могу показать и оригиналы.

Раскрытый переплет мягко стукнул кожей о рыжую столешницу.

На каждой странице альбома был контракт. Разные языки, даже название агентства писалось по-разному. Герман понял, что «Ex libris» – только дань моде.

На первых страницах шли контракты витиеватые, на грубой бумаге. Кое-что вроде бы даже на пергаменте. Дальше появились отпечатанные на машинке, подписанные сначала перьевой, затем шариковой ручкой. Герман не удержался и быстро заглянул в конец. Так и есть, лазерный принтер.

Больше всего увлекали подписи. Многие автографы Герман уже видел в книгах. Опять заглянул в конец, нашел несколько образцов на русском языке и прочел фамилии.

Сердце забилось чаще.

– Если вы заметили, в конце есть незаполненные карманы, – сказал агент. – И разумеется, в одном томе все не уместилось.

Но Герман уже не слушал. В его голове развернулся космодром. Только вместо ракет там стояла батарея огромных пушек. Да, на Земле невозможно летать на Луну, как у Жюля Верна, но в космосе наверняка что-то придумали. А как летали до пушек, ведь старый контракт на французском языке с именем Jules Verne был далеко не первым в подшивке? Обвязывались ракетами или путешествовали на птичьих упряжках? Кто знает, что у них там за птицы…

Герман представил, как взлетают яйцеобразные ракеты, имеющие прототипом аппарат инженера Лося. Как перемещаются с планеты на планету челноки на кейворите, как сменяют их более продвинутые анамезонные, а потом фотонные космолеты. Как раскидываются на многие километры звездные паруса. Уходят корабли в гиперпространственный прыжок. Путешествуют от звезды к звезде на полых астероидах, сменяя друг друга, поколения космолетчиков. Окинул мысленным взглядом громадные станции-города и попытался ощутить, как пахнет тамошний ионизированный воздух. Вообразил себе созданий с хрупкими телами, большими головами и крупными глазами, которые входят в придуманные на Земле кабины нуль-транспортировки. Представил тени марсианских летающих кораблей на равнинах песчаных планет. Ощутил зависть к тем, кто пользуется где-то у себя на Большой Медведице машиной времени.

А затем посмотрел в окно. За трещинами рамы, за решеткой, за кактусами и лимонным деревом падали белые хлопья. На подоконнике пенился взбитый снежный прибой. Может быть, так выглядят снежные шапки марсоподобных планет-карликов.

– Я должен буду писать только… об этом?

– Что вы, нет! Пишите хоть фэнтези время от времени. Контракт оговаривает, чтобы нужная тематика была не менее определенного процента. Там оговаривается еще процент новизны и прилагаются специальные шкалы. Зачем нам – и вам – новые антигравы, если они уже были?

– А в случае несоблюдения? – Герман почему-то не узнал свой голос.

– Вы думаете, кто-то с вами будет судиться? – агент, вдруг выяснилось, уже не сидел на стуле, а стоял, обхватив его спинку и нагибаясь к Герману. – Мы просто прекратим свою помощь, вот и все. Но к тому моменту она может вам уже и не понадобиться. Только… сможете ли вы спокойно жить с ощущением, что подвели целую Галактику, и не одну? Сможете ли продолжать считать себя художником? Знаете, это контракт для вас, а не вы для контракта…

Агент уже стоял у окна, спиной к Герману и, казалось, тоже наблюдал, как мир покрывается снегом. Его потенциальному клиенту даже стало неловко, будто он допустил в разговоре какую-то бестактность.

– Мне нужно подумать, – выдавил Герман.

– Понимаю, – агент уже смотрел на него и улыбался, хотя Герман не заметил, как тот поворачивается. – Любое ограничение смущает. Недели вам хватит на размышление?

– Хватит.

– Отлично! Жду вас в следующую среду.

Герман поднялся – и тут его как будто ударило. Как будто к стулу был подведен слабый электроток, и срабатывало это все на размыкание.