Новые друзья близнецов в школе Сент-Клэр

Элси слушала её с нарастающим гневом и страхом. Бобби говорила чистую правду. Вся школа заметит, что не выступает одна Элси. Другие девочки будут перешёптываться и подталкивать друг друга локтями, глядя на неё. Она этого не перенесёт! Но перебороть собственную злость и заставить себя участвовать против желания окружающих Элси тоже не могла. Она яростно фыркнула и выбежала из гостиной.

Дорис тут же изобразила, как Элси фыркнула, и весь класс расхохотался. Элси в коридоре услышала общий смех. Она рванулась назад, готовая кинуться на всех с кулаками, но тут ей стало так жалко себя, что она разревелась.

Концерт прошёл с грандиозным успехом. Пришли все учителя и, наверное, полшколы учениц. Занавес поднялся ровно в восемь, и всё прошло без сучка без задоринки. Выступавший неделю назад третий класс начал концерт с опозданием, и между номерами были слишком большие промежутки, отчего зрители скучали, но у второклассниц всё было чётко, как в аптеке.

После каждого номера зрители горячо хлопали, а Мирабел даже вызывали на «бис». Девочка была под таким впечатлением от своего успеха, что не могла слова произнести от счастья. Все были в восторге от её игры на пианино и на скрипке, включая четырёх учительниц музыки, привычных к тому, что время от времени в школе появляются музыкальные гении.

Акробатический этюд Карлотты приняли на ура. Все знали, что раньше она выступала в цирке, и хлопали до боли в ладонях, когда она демонстрировала изящные цирковые трюки. Первоклашки с благоговением глазели на Карлотту, втайне мечтая повторить все её приёмы.

Глэдис тоже вызвали на «бис». Сначала, когда она, бледная и перепуганная, вышла на сцену, зрители уставились на неё с недоверием, уверенные, что будет скучно. Но стоило Глэдис заговорить, и она мигом преобразилась. Все словно зачарованные следили, как юная актриса перевоплощается то в одного, то в другого героя. Было очевидно, что Глэдис необыкновенно талантлива.

Больше всех удивилась мисс Квентин, которая очень гордилась тем, что отлично знает актёрские возможности своих учениц. Про себя она считала, что во втором классе есть только две девочки, с которыми имеет смысл заниматься, – Дорис и Карлотта. И тут вдруг эта незаметная мышка Глэдис потрясла всю школу удивительно тонким и артистичным исполнением сложнейших шекспировских ролей.

Мисс Теобальд наклонилась к мисс Квентин.

– Поздравляю вас с выступлением ученицы, – тихо произнесла она. – Я вижу, вы много работали с девочкой. Она сама не справилась бы с такой трудной задачей. Это просто изумительно!

Мисс Квентин не хватило честности признаться, что она поражена не меньше остальных. Эта учительница очень любила, когда её хвалили – почти так же, как Элисон, – поэтому она лишь гордо кивнула, будто и правда научила Глэдис всему, что знала. Про себя мисс Квентин подумала, что надо бы оказывать Глэдис Хиллман больше внимания и дать ей главную роль в пьесе, которую разучивал второй класс. Учительница знала, что об этой роли мечтает Элисон, но тут уж ничего поделать было нельзя. Роль получит Глэдис. И все будут восхищаться тем, как мисс Квентин прекрасно подготовила девочку, – а в том, что Глэдис выступит отлично, можно было не сомневаться.

Концерт продолжался. Близняшки, а затем Дженет получили свою долю аплодисментов. Все с удовольствием следили за фокусами Бобби и за тем, как она, не останавливаясь ни на миг, бормочет непонятные заклинания. Но гвоздём программы, несомненно, стала Дорис.

Едва она вышла на сцену, одетая, как бойкая толстая кухарка, зал радостно загоготал. А Дорис стала изображать, как та готовит пудинг, приговаривая с кухаркиным ирландским акцентом и употребляя её любимые словечки и выражения, которые были известны всей школе. Все визжали от смеха.

Затем Дорис ловко переоделась, и глазам зрителей предстала экономка. Бобби вынесла на сцену огромные бутылки якобы с микстурой и градусник, и Дорис стала показывать, как экономка осматривает больных и назначает им лекарство.

Экономка, которая сидела в зале вместе со всеми, тряслась от смеха. Зрители заливались так, что не могли остановиться, и часть шуток тонула в их хохоте. А шутила Дорис чрезвычайно остроумно.

– Ей место на сцене! – воскликнула экономка, вытирая слёзы. – Неужели я и правда такая смешная? Видимо, пора увольняться. Эта девочка меня доконает! Ну ничего, пусть только придёт ко мне за лекарством! Уж я отыграюсь!

Дорис, ухмыляясь, ушла на минутку со сцены, чтобы переодеться, и все замерли, с нетерпением ожидая, кого же она покажет на этот раз.

Это стало ясно, как только она показалась из-за кулис. Дорис подложила себе что-то под одежду, чтобы стать полнее, стянула волосы в пучок, надела на ноги огромные туфли без каблуков, которые тайно уволокла из комнаты мадемуазель, а на кончик носа косо посадила очки.

– Мамзель! – завопили все. – Класс!

А Дорис подошла к краю сцены и заговорила точь-в-точь как мадемуазель, мастерски повторяя её английский акцент. Зрители хохотали, слушая, как она ругает их за плохое поведение.

– C’est abominable![5] – воскликнула Дорис.