Новые марсианские хроники

Сирин казался капитану Уильямсу ещё более фантастическим существом, капитан никак не мог представить себе птицу, способную парить в разреженном до земного высокогорья воздухе. Теперь, с каждым добрым глотком рома, он чувствовал себя всё более и более виноватым, что не сумел отговорить Купера. Тот искал птицу, но скорее мог обрести смерть в марсианском городе, где нет развлечений, а каждое существо способно произвести чудо.

Капитан не спал всю ночь. Под утро уже он тяжело подумал, как там, в марсианском городе, пахнущем корицей и сладковатой лакрицей, чувствует себя Купер. «Буря пошла на убыль,— сообщило равнодушное радио.— Разрушения минимальные. РадиоМакс приветствует жителей Литл-Рока. Передаём инструментальную музыку для тех, кто встаёт слишком рано. Поздравляем вас с началом нового марсианского дня».

В это время, когда капитан Уильямс думал о нём, Джонатан Купер вышел на окраину города и увидел Сирина. Сирин сидел на минарете, распустив перепончатые зелёные крылья, и смотрел на человека оранжевыми глазами, в которых отражалось ядрышко встающего солнца, почти неразличимое в бездне зрачков Сирина.

— Черт! — с досадой вскричал Купер.— Ящерица с крыльями! Вот так всегда, ищешь белоснежного Сирина, а находишь уродливую зелёную ящерицу с перепончатыми крыльями. После этого сразу понимаешь, что ты не рождён для удачи.

И тут Сирин запел.

Легенды не врали относительно его пения, легенды заблуждались относительно облика Сирина. Но, черт нас всех побери, какое нам дело до внешности того, кто чарует нас своим голосом? Не важно, как выглядит тот, кто умеет извлекать из своих голосовых связок завораживающие звуки, способные заставить нас грустить и плакать, смеяться и ощущать полет души, предвидеть прошлое и вспоминать будущее.

Купер сел на белый камень площади, закрыл глаза. Чарующая мелодия кружила на площади, она была похожа на тоненькую балерину, осторожно трогающую носочком пуанта незнакомую сцену, она была похожа на ребёнка, который, оборвав плач, вспомнил, что умеет смеяться, а окрепнув, песня Сирина стала похожа на мускулистого героя, взявшего за глотку ненавистного врага, на вышедшую из берегов реку, на бесконечный космос, смеющийся над бессилием человека.

Сирин пел. Купер слушал его с блаженной улыбкой на устах и не видел, как редкие марсиане торопились прочь из города, затыкали уши, чтобы не слышать чарующего пения.

Купер сел удобнее, прижимаясь спиной к холодному камню здания.

Он слушал Сирина.

Через две недели капитан Уильямс пришёл в марсианский город опять. Он долго бродил по пустынным улицам пока не наткнулся на марсианина. Огненный хоровод кружился вокруг марсианина. На лице марсианина была ритуальная маска из белого серебра, из прорезей которой смотрели безразличные золотые глаза, в которых медленно растворялся окружающий мир и огненные косматые шары, рождённые его собственным воображением.

— Кул фу,— произнёс капитан Уильяме традиционное марсианское приветствие.— Кул фу, дооминго!

Марсианин оставил своё странное занятие. Огненный хоровод погас, на белой маске из серебра проявились чёрные причудливые узоры, а в глазах марсианина засветился мимолётный интерес, как если бы песок пустыни или бесконечные воды канала заговорили с марсианином на его родном языке.

— Кул фу, магомат! — скрипуче сказал марсианин.

— Я ищу землянина, который оставался в этом городе,— сказал капитан Уильяме.— Ты не можешь мне помочь в поисках?

Марсианин подошёл ближе.

— Зачем он нужен тебе? — спросил марсианин.

— Он мой мунгу,— сказал капитан.

В глазах марсианина мелькнул непонятный огонёк.

— Пойдём,— скрипуче сказал марсианин.

Купер сидел на площади, украшенной причудливыми фонтанами, которые продолжали столетиями выбрасывать в воздух холодные голубые струи. Капельки воды, оторвавшиеся от струй, быстро застывали, превращаясь в маленькие шарики льда, которые с хрустальным звоном падали на мрамор площади, таяли на нём, падая через узкие решётки обратно в водостоки. Джонатан Купер был всё в том же десантном комбинезоне — груда высохших костей, обтянутых коричневой от морозов и ветра кожей. Джонатан Купер улыбался. Улыбка его белоснежных зубов выглядела жутковатым оскалом. Впавшие пустые глазницы были обращены к изящному минарету.

— Ты не знаешь, что случилось с ним? — спросил капитан Уильямс.

— Люди с Земли глупы,— сказал марсианин.— Глупы и самоуверенны. Ты знаешь, что он искал Сирина?

— Да,— сказал капитан, стараясь не смотреть на белый блеск зубов мёртвого человека.

— Он его нашёл,— сказал марсианин.— И Сирин спел ему. Тот, кто ищет Сирина, всегда ищет смерти. Найдя Сирина, ты слушаешь песню смерти. Ты будешь слушать её вечно.

— Я заберу его, чтобы похоронить,— сказал Уильямс.

Маска марсианина отрицательно качнулась.

— Не делай этого, магомат,— проскрипел марсианин.— Его нельзя трогать, он слушатель. Сирин прилетает, чтобы петь ему. Если ты заберёшь мунгу, Сирин станет искать его. И тогда его услышат многие, даже ещё не готовые к смерти. Оставь его, магомат. Он принадлежит Сирину.