Новый Мир ( № 1 2009)

«Маленький человек» может быть деталью ландшафта. Старушка, забытая дочкой в запертой квартире, лишь на несколько мгновений занимает внимание и героя, и, видимо, автора (Александр Снегирев, «Любовь» — «Знамя», 2008, № 3). Может служить темой для анекдота (Марина Москвина, «Радио „Моск­вина”» — «Дружба народов», 2008, № 2), для сюрреалистической страшилки («Закон жунглей» Юрия Буйды — «Октябрь», 2008, № 3) или для страшилки натуралистической — почти все основные произведения Василия Сигарева, от «Пластилина» до «Волчка». Ценность человеческой жизни в дегуманизированном мире современной литературы стремится к нулю. «Слишком человеческое» кажется слезливым, банальным и пошлым.

Жизнь и литература идут одной дорожкой. «Сегодня мало кто из „элиты” (включая и культурную) готов или хочет, как раньше, идентифицировать себя с защитой бедных и обиженных, нести просвещение, выполнять функции представительства народа перед властью, говорить о своей совестливости, сочувствии, о „добром сердце” и прочем. Эти игры кончились»

[1], — отмечает социолог Лев Гудков.

Если же писатель обращается к теме людей «бедных» и/или «маленьких», то нередко ориентируется он вовсе не на Евгения или Акакия Акакиевича, а на совсем другого литературного героя.

 

Классовый подход: Шариков

— Но у вас и фрака нет! У вас есть фрак? Нету?

— А вы кто такой?

— Я? Я Подчеркиватель неравенства.

Юрий Олеша, «Строгий юноша»

 

Вне контекста эпохи, в первую очередь контекста социального и социо­культурного, не понять «Собачье сердце» — злой и талантливый пасквиль на «маленького человека», который в одночасье из «страдающего брата» стал гегемоном, привилегированным (в сравнении с «бывшими») лицом, к тому же неприятным соседом по коммуналке. Булгаков писал «Собачье сердце» в стране, где при декларируемом демократизме не существовало даже формального, юридического равенства: «бывшие эксплуататоры» стали «лишенцами». Даже для поступления в университет необходим был рабочий стаж. Кучер выволок барина из кареты, сел на его место, самого барина посадил на козлы и велел: «Гони!» Можно понять чувства барина, но ведь и чувства того самого пролетария без галош чего-то да стоят.