Новый Мир ( № 1 2012)

Долго глядеть действительно было нечего. Я ушел, а на следующий день ничто в магазине не напоминало о недавнем ажиотаже. Холодильная камера была пуста и открыта для всех желающих. Я зашел в морозное нутро, поднялся на стопку поддонов и нащупал за радиатором пакет. Теперь оставалось вынести его из магазина. Я взвесил языки и пробил чек. Говяжий язык в ту пору официально стоил как и обычная говядина: два рубля килограмм. Иное дело, что, наверное, никто в стране не продавал его за эту цену. С пакетом в руках я прошел через кассу, честно заплатив государству все причитающиеся ему деньги. Признаюсь: сердце в эту минуту екало. Я ничего не украл, заплатив полную стоимость покупки, поэтому вызывать милицию никто бы не стал, но если бы вдруг меня на этом деле поймали, то трудовая книжка украсилась бы очень неприятной записью. И разумеется, никакой управы на магазинное начальство я бы не нашел.

Однако все закончилось благополучно, и спустя неделю я, уже не грузчик, а советский безработный (на новое место я устроился лишь через два дня), праздновал день рождения сына. И украшением стола был дефицит дефицитов — заливной язык.

 

Школа коммунизма

 

Из бухгалтерии раз в месяц приносят квиточки на зарплату. Обычно смотришь, сколько там тебе причитается, и суешь бумажку в карман. Но в тот раз я, от нечего делать, принялся читать и заметил некую несообразность. Оказалось, что в августе месяце я отработал нечетное количество часов. Но этого никак не могло быть! Мы работаем с семи часов утра до девяти вечера без обеденного перерыва (случалось, бригаду срывали из столовой, если приходила неурочная машина). А это четырнадцать часов. Никаких коротких дней у нас не было, все смены отработаны полностью, а часов стоит нечетное число.

Подошел к Нилке — она отмахнулась. Вечером спросил у Мармеладовны — тоже не знает.

На следующий день, выбрав свободное время, поднялся в бухгалтерию и там узнал, что, собственно, происходит. Расчетчица объяснила, что, согласно Трудовому кодексу, рабочая неделя в Советском Союзе составляет сорок один час и именно столько нам и ставится.

— Но мы-то работаем по четырнадцать часов через день, воскресенья — выходные, так что получается сорок два часа! — возразил я.

— Если мы будем ставить сорок два часа, — пояснила бухгалтерша, — то один час придется оплачивать сверхурочно.

— Я согласен, — с готовностью поддержал я добрую женщину. — Оплачивайте сверхурочно.

— Сверхурочные на регулярной основе запрещены.

— А ставить в табель меньше практически отработанного можно?