Новый Мир ( № 10 2010)

Поигрывая плоским кругляшком, он шел по шпалам, глядя на ярко-рыжие отблики скрывающегося солнца. Идти было легко, мускулы ног, натруженные за последние полгода, мягко пружинили и просили еще большей скорости. Ерсин уже почти бежал. Полчаса спустя он остановился, ему стало тяжело дышать. Он присел на обочине, поднял сухую палку и стал сбивать сухоцветы, радостно крича, но через некоторое время палка обломалась, в руке остался только кусок длиной с ладонь, и Евгений Романович продолжил путь.

Небо стало сиреневым, и, сдавшись, облака растаяли, уйдя за горизонт. Осталось только темно-синее небо, на котором начали зажигаться одна за другой звезды.

Евгений Романович устал и остановился.

Он встал на колени и положил голову на рельсы. Металл за день накалился под солнцем, Ерсин обжегся и вскочил на ноги.

Снял пиджак, положил его под голову.

 

В школе, где когда-то работал Евгений Романович, решили устроить поминки. Убитая горем мать так и не пришла, поэтому за столом в учительской комнате сидели только его бывшие коллеги. Галина Ивановна лично собрала по пятьсот рублей на похороны. Из этой суммы она отложила некоторое количество денег для символических поминок. “Самоубийц не поминают, но все-таки человек был”, — это были ее первые слова в тот вечер. Учителя согласно кивнули. Наталья Александровна дома приготовила кутью, которая теперь разогревалась в микроволновке. Денег хватило на две бутылки водки и пять бутылок кагора.

— Ну что, — сказала Галина Ивановна, — не чокаясь.

Все выпили, звякнула микроволновка — подоспела кутья. Всем положили на одноразовые тарелки по горстке. “Между первой и второй”, — сказал учитель физкультуры, Александр Филиппович Дзцов. Все снова выпили и закусили кутьей. Водку пили только мужчины: Александр Филиппович, учитель труда и усатый преподаватель информатики. Остальные учителя были женщины и, чуть морщась, пили кагор. “Одной бутыли водки хватило бы, — отметила про себя Галина Ивановна. — Ну ничего, еще до следующего случая, глядишь, оставим. Вон Наталья, кажись, пузо понесла. Виду не подает, а я-то все вижу”.

Галина Ивановна встала, чтобы произнести речь. Шептавшиеся замолкли и стали слушать.

— Я пятнадцать лет была директором этой школы… — Она помолчала. — Но я никогда бы не подумала, что подобное может случиться.

И это моя вина. Недоглядела. Где-то были у… у… Евгения Романовича проблемы, а я недоглядела. Ведь на мне за вас, учителя, такая же ответственность лежит, как и за учеников, а я недоглядела. И я чувствую, что это моя вина.