Новый Мир ( № 10 2010)

На смену советизмув первую очередьдолжна была прийти социальная и властная правда, а не рынок. Но откуда было взяться ее носителям? А столичная интеллигенция просмотрела, не заметила новую моральную катастрофу (увлеченная антисоветской риторикой).

 

11 декабря— 90 лет Солженицыну.

 

На подлете к Москве в иллюминаторе классический русский пейзаж: ровная, в меру серебряная луна — над бескрайней снежной равниной до горизонта — равниной облаков. Потом вошли в них, и луна оказалась размытой в радужном мареве. С этими перелетами — совсем потерял всю жизнь сопровождавшее меня чувство несообщаемости миров: западного и здешнего.

 

Одним словом — в это трудно поверить, — но А. И. становится, как теперь говорят,брендомнынешнего агитпропа. На пользу ли это его памяти? Бог весть. Экстренное перемеинование улицы, почтовая марка, фильмы по всем каналам, сообщения в новостях, конференция, выставка и т. д. и т. п. — “радуйся и веселися”. Ан нет: понимаешь, что тут спланированнаяакция, а отнюдь не прозрение нации — в отношении своего врачевателя.

Но по Российскому каналу фильм очень пронзительный: великий человек! великая душа! И Наталья подробно рассказала, почему раздумал А. И. похорониться в Бёхове. “Тебе далеко ездить будет, два часа”. — “Да не волнуйся, буду ездить часто”. — “А часто станешь ездить — дело пострадает”.

 

12 декабря, пятница.

Здоровый

конформизмГёте. Так русские гении не умеют.

 

Какой лаконизм:

           …Вдруг лоно волн

Измял с налету вихорь шумный.

Погиб и кормщик и пловец!..

Лишь я, таинственный певец,

На берег выброшен грозою.

Получается, что их в челне было трое. А между тем: “Нас быломногона челне”. Но это никак не удивляет почему-то. И какой авангардный глагол, что ветер (штормовой)измяллоно волн.

 

15 декабря.

Вот уже четвертый месяц у нас подрастает типичный парижский пуделек

Дантон. Тусе приснилось, что “у него выросли крылышки и он летает по комнате” — похоже на правду.

 

Неизвестный мне прежде факт: Гончаров впервые читал “Обломова” Фету, Боткину и Тургеневу —в Париже(в конце августа 1857 г.). И в Париже Гоголь за 20 лет до того узнал об убийстве Пушкина.

 

“Пока останется хоть один русский, — до тех пор будут помнить Обломова” (Тургенев).