Новый Мир ( № 12 2010)

Я служу одному, Его мне

Одного не хватает.

 

  Но я знаю, это моя

Вина! Ибо слишком,

О Христос, я привязан к Тебе,

Хотя братом Геракла

И смелым тебя нарекаю, и братом

Вакху, кто

Впрягал тигра

В повозку, и вниз

До Инда спустился,

И исполнил веселую службу,

Заложил виноградники и

Дикость народов смирил.

 

Но стыд меня укрощает,

Да не сравню тебя

С мужами мирскими. И все же знаю,

Тот, кто тебя зачал, — твой отец,

Даже он,

 

 

Всем никогда не ведает один.

 

 

Но я любовью связан

С Одним. И ныне,

Именно от всего сердца,

Чрезмерным был напев,

Итак, хотел бы я исправить

Ошибку и немедля

Воспеть еще других.

Но вечно мне не удается соблюсти

Положенную меру. И Бог лишь знает,

Когда придет мной чаемое лучшее.

Ибо сам учитель

Скитался по земле,

 

Как связанный орел,

И многие из тех, кто

Его встречали, были в страхе,

Поскольку облик ему дал

Отец и лучшее свое он

Творил среди людей,

И был весьма печален

Сын, пока он

Не вознесся в небо,

И так же связана душа героя.

Но поэты, даже духовные, должны

Всегда мирскими оставаться.

 

 

 

            Что есть Бог?

 

Что есть Бог? Неведом, и все же

Наполнил он свойствами лик

Небесный. И молнии именно

Гнев Божества. Чем более что-то

Незримо, тем более проникает все чужое. Но гром

Во славу Господню. Любовь к бессмертию

Достояние тоже, как наше,

Так и Божественное.

 

 

 

            Рейн 

Исааку фон Синклеру[1]

 

Я укрывался в зелени плюща,

Здесь, на пороге леса, полдень золотой

К реке спускался в гости

По лестнице Альпийских гор,

И я бы их назвал

Чертогом небожителей,

Ими воздвигнутым, где тайно

Решается порой судьба

Людская; там решалась и моя,

О чем еще я сам не знал,

В тени мечтая, всей душой

В Италию заброшен

И далее на берега Мореи[2].

 

Но здесь, посреди гор,

Под серебром вершин,

Под зеленью лугов,

Лес в трепете застыл

И скалы, громоздясь,

Смотрели вниз; я здесь

В хладном ущелье услышал,

Как о свободе молил

Юный буйный поток,

Он землю-мать проклинает

И громовержца-отца,

Боги ему сострадают,

Но люди в страхе бегут,

Увидев, как бьется он

В мрачной своей западне,

Бешеный полубог.

 

    И это благородный голос Рейна,

Свободнорожденного,

Иной судьбы он жаждал, чем у братьев

Тессино и Родана,

 

Он их покинул, о просторе грезя, и в Азию его

Влекла нетерпеливая душа.

Но не всегда судьба

Берет в расчет желания.

Сыны богов

Здесь часто слепы. Знает человек

Свой дом, и разумеет зверь,

Где рыть нору, но этим не дано

Предугадать заранее, куда

Неопытная  их заведет душа.

 

В чем чистоты исток, загадка? Песня

Ее раскроет вряд ли. Ибо

Как ты начнешь, с тем и останешься,

И как бы ни сгибали беды

И надзор, заложена основа

От рождения

И от луча света, что

Новорожденного встречает.

И есть ли еще кто-то,

Кто для свободы