Новый Мир ( № 2 2007)

“Наконец я заметил, что развитие науки, что современное состояние ееобязывает наск принятию кой-каких истин, независимо от того, хотим мы или нет; что, однажды узнанные, они перестают быть историческими загадками, а делаются просто неопровержимыми фактами сознания, как Эвклидовы теоремы, как Кеплеровы законы, как нераздельность причины и действия, духа и материи”.

Обязывает нас(здесь собственный герценовский курсив). Ответ Грановского 1846 года см. чуть дальше, а вот ответ подпольного человека года уже 1864-го:

“Помилуйте, — закричат вам, — восставать нельзя: это дважды два четыре! Природа вас не спрашивается; ей дела нет до ваших желаний и до того, нравятся ль вам ее законы или не нравятся. Вы обязаны принимать ее так, как она есть, а следственно, и все ее результаты. Стена, значит, и есть стена... и т. д. и т. д.”.

Таков ответ Достоевского Герцену устами подпольного человека (ответ на “Эвклидовы теоремы” — на эвклидов бунт Ивана Карамазова — еще впереди). Но вот каков был ответ Грановского:

“Все это так мало обязательно, — возразил Грановский, слегка изменившись в лице, — что я никогда не приму вашей сухой, холодной мысли единства тела и духа; с ней исчезает бессмертие души. Может, вам его не надобно, но я слишком много схоронил, чтоб поступиться этой верой. Личное бессмертие мне необходимо”.

Воля ваша, Суконик, тут не Вольтер. На категорически-рациональное

хотим мы или нетответ совсем нелогический и “своевольный” (на языке подпольного человека — а можно ли представить личность более полярную столь привлекательному Грановскому?) —мне необходимо

. Воистину экзистенциальный спор интонаций в русские сороковые годы (а на Западе — Кьеркегор в это время). Но никакая это не рациональная “необходимость” (“в духе Вольтера”). Рационален Герцен, экзистенциален Грановский. Этопотребность,та самая, кажется, какую Достоевский “вывел”, поверим ему, устами непривлекательного героя. Вывел или не вывел? Мы можем только гадать, но отсутствующее (недостающее?) в тексте “Записок...” звено не случайно восполнил своим письмом Достоевский — восполнил тем самым картину ответа детерминисту Герцену. “Вывел” — то есть ввел в картину религиозную потребность как сильнейшую в человеке силу.