Новый Мир ( № 2 2012)

Стихи, надо прямо сказать, так себе. И это еще мягко сказано. У Луизы, оказывается, и вкус плохой. Мы от нее другого и не ждали. Ах, не любит Луизу автор, не любит. Нам ее тоже не полюбить.

Вывод этот поспешен. Следует все-таки помнить, что перед нами перевод. Посмотрим, чтоворигинале.

 

We are all falling. This hand’s falling too —  

all have this falling-sickness none withstands. 

 

And yet there’s One whose gently-holding hands 

this universal falling can’t fall through.

 

Мы все падаем. Эта рука падает тоже.

Все больны этой падучей — без исключения.

 

И все же есть Один, чьи нежно поддерживающие руки

не дают этому всеобщему падению упасть.

 

Или:

 

И все же есть Один — из его нежно поддерживающих рук

этому всеобщему падению не выпасть.  

 

Словесная игра: falling can’t fall. Словарное значение fall through — провалиться в обоих смыслах: провалиться и потерпеть неудачу. Текст, дающий возможность различных интерпретаций.

Мнение о плохом вкусе Луизы инспирировано все-таки переводом — не оригиналом.

В русском переводе банален образный строй, разрушена форма. То, что было имплицитно и неоднозначно в английском тексте, стало в русском эксплицитным и однозначным. Лучший способ разрушить поэзию. Непонятно, почему в русском переводе каждая строка начинается с прописной буквы, хотя в английском это не так. Переводчики совершили большую ошибку: надо было просто дать подстрочник.

Скоби вступает в спор. Никто не может проскользнуть вниз. Но уж он-то со своими ужасными грехами — может. Стихотворение, которое, по мнению Луизы, должно утешить мужа, напомнить ему о покаянии и милосердии Господа, провоцирует скорбное высокомерие грешника, подталкивает к непоправимому. Как у Гоголя: нет мне прощения! И Скоби начинает действовать. Промахнулась Луиза со стихотворением.

В гриновской «Силе и славе» есть такой эпизод. Некий человек рассказывает священнику о мерзостях (действительных или воображаемых), которые он совершил. Это гадкий человек, он движим не покаянием, он рассказывает со смакованием и горделивым сознанием важного места, которое занимает в иерархии грешников. Самоутверждается грехом. Для священника все это скучная рутина, он это слышал тысячу раз, и это, и еще более мерзкое — великий грешник банален и бездарен.

 Скоби не имеет с этим человеком ничего общего, он его антипод, но он считает, что его грех столь тяжел, что его не под силу удержать Господу.