Новый Мир ( № 3 2007)

Читая бумажную книгу, мы совмещаем два процесса — пространственного восприятия, о котором говорилось выше, и образного, который оформляет еще один уровень по отношению к первичному раскодированию информации. Без их взаимосвязи нет полноценного понимания. Слушая аудиокнигу, мы осуществляем трехслойный процесс — во-первых, слушаем, во-вторых — “читаем”, “опространствливаем”, останавливая текущее время, и, в-третьих (одновременно с этим), создаем требуемый “гештальт”. Так что снова — такова инерция “гутенберговского сознания” — общение с новым носителем осуществляется на контрастном фоне привычного чтения, образуя в этом случае (благодаря изоляции читателя-субъекта) некое системное отношение с ним.

Аудиокнига в ее чистом виде есть, скорее всего, знак, обозначающий бумажный источник, отсылающий к нему и ознакамливающий с ним. Мак-Люэн оказался несколько неточен в своих прогнозах. В ризоматической модели культуры благодаря сосуществованию стадиально различных носителей информации распространение электронных носителей привело к возникновению сознания комбинированного типа, в котором аудиальное — лишь одна из граней, ибо связано не с взаимопроницаемостью “глобальной деревни”, а с отъединенностью и крайней самотождественностью индивида.

  

Этим и определяется то отношение не вытеснения, а дополнительности, не конкуренции — а симбиоза, в которое встает аудиокнига на современном книжном рынке по отношению к традиционной книжной продукции. Ее несколько маргинальное положение не соответствует описанному нами выше, заложенному в ней “подрывному” потенциалу. Она воспринимается как чисто прикладной продукт, у которого несколько функций.

Во-первых, это расширение зоны действия уже раскрученного книжного бренда — бестселлера. Книги Толстой, Сорокина, Пелевина и Акунина1 озвучиваются почти мгновенно, ибо интерес к ним тех, кто лишен времени читать, а может только слушать книгу в машине, — а это как раз целевая аудитория соответствующих издательских проектов — гарантирован. Как видим, в этом случае аудиокнига имеет отчетливый статус паллиатива, более доступного заменителя подлинника.