Новый мир. № 5, 2003

В своем же воске утопая,агонизирует огарок,чей острый язычок, мигая,то тускл, а то чрезмерно ярок.Под водный шелест, будто бобик,то спишь, то зенки даром лупишь,то астр у бабки синий снопикза несколько десяток купишь.В родных широтах, жив курилка,то о подружке грежу, каюсь,то болью в области затылкас отдачей в позвоночник маюсь.Упертый в зыбь в оконной раме,я лишь одной цезуре предан.Я предан старшими друзьями,но путь мне прежний заповедан.Не дожидаясь передышки,вновь выхожу в наряд бессонный.Вот так снимает со сберкнижкистаруха вклад свой похоронный.

Судьба дозволила зажиться,хоть я бирюк, а не пиарщик.Вот так решается зашитьсякакой-нибудь пропащий сварщик…Париж через двадцать летКаждый, кто видел Париж,помнит, наверное, прополиграфию афишв сводчатом старом метро.Всюду грустила Катрини ухмылялся Жерар.Тоже и я господинбыл, навещающий бар.Схожих с тобою точь-в-точьнынешней — много тогдаот Ярузельского прочьполек бежало сюда.Катастрофически тутбыстро дурнели они.В общем, мемориев ждут

те баснословные дни.…Вновь сквозь стекло стеаринманит из тусклых глубинужинать; я уже стар.Та же повсюду Катрин.Тот же повсюду Жерар.Но, тяжела налегке,жизнь ощущается какростовщиком в кулакецепко зажатый медяк.

24. XI.2002.

* * *

Жизнь прошла, вернее, пробежалав стороне — пространства визави,из которой выдернули жалонапоследок жертвы и любви.Дело даже не в цене вопроса,пресловутом бегстве с корабля…Как с тобою нынче без наркозапоступили, отчая земля.

Но ярчают, скрашивая дни нам,гребни рощ окрестных; на поклевк начинающим буреть рябинамприлетело много воробьев,видно, тоже попривыкших к вониторфяных распадков в сентябре.И тоскуют скрипки Альбинониу меня в нетопленой норе.

На обратном пути

И стану просто одной звездой.

И. Б.Враз агрессивный и покорный,больную лапу волоча,трусит трезорка беспризорныйкак будто в поисках врача.Открытый космос открываетнам глубину за глубиной,и вихрь ветвями помаваетнад непокрытой головой…Но сердце сердцу знает цену,

когда в арктическую дальФритьофу Нансену на сменуотчалил Амундсен Руаль.Схож с галактической омелой,возможно, был в минуту тунаш шар земной заиндевелый,закатываясь в темноту.А я подумал на террасе,придя со станции домой,о двуединой ипостасилюбви — с бедой.О том, что тоже закатиласьмоя судьба на трети двеи звездочкою закрепиласьдуша собрата в синеве.Чего у жизни не отнимешь,так это на погосте межзавороженных сосен финиш,бивак, рубеж.

* * *