Новый Мир ( № 5 2013)

Эти произведения Санджара Янышева трудно поддаются жанровому определению. Если это поэзия, то поэзия в особом агрегатном состоянии, расплавленная до прозы. Если это проза, то еще не ставшая прозой, не забывшая своего поэтического первородства. Это работа на перекрестье.

Шаг назад. Юношей я читал поэта Олега Шестинского (я тогда читал все, что в столбик). Ценил я его блеклые секретарские стихи невысоко. Но однажды я прочел два его рассказа и удивился какому-то сильному свету, идущему сквозь текст. Рассказы были так себе, но свет — подлинный. И я подумал: все-таки поэзия, даже такая убогая — это великая школа. Чему-то она такому учит, что если поэт берется за прозу, может случиться открытие. В 1980 году в “Новом мире” был опубликован рассказ Сергея Наровчатова “Абсолют” о временах Екатерины II. Наровчатов, конечно, поэт, несравнимый с Шестинским, но все равно секретарь. А вот “Абсолют” — великолепен. У шестинских сочинений и настоящей наровчатовской удачи было несомненное сходство: и там и там был подлинный свет.

Я никак не ожидал, что когда-нибудь пойму, почему происходит это преображение. И вдруг увидел. Я смотрел “Историю Государства Российского” Леонида Парфенова, серию про Анну Иоанновну. Парфенов строит Ледяной дом. Дом сложен из тяжеленных ледяных плит. Парфенов берет утюг и проглаживает стену. И белая стена прямо на глазах становится прозрачной. Под действием тепловой волны хаотически ориентированные кристаллики льда по всей глубине выстраиваются в регулярном порядке — и свет проходит насквозь.

Так работает писатель. Все уже вроде бы написано. Все уже вроде бы есть. Но глыба текста непрозрачна, потому что слова поляризованы хаотично. Их нужно “прогладить утюгом”, нужна направленная горячая волна. Нужно чутко и напряженно вслушаться, переставить слова, подобрать синонимы, смириться — и отсечь лишнее. Если хватит упорства и терпения, если хватит тепла, глыбу удастся просветить.

Поэты умеют это делать лучше всех. У них этот навык работы со словом имеет едва ли не тактильную природу: они слово трогают гортанью, связками. Поэт привык работать с материалом, как со льдом тепловая волна: он правильно ориентирует слово. Не всем поэтам дано, так строить прозу. Это редкий дар. У Янышева он есть.