Новый Мир ( № 5 2013)

В одном из интервью Янышев сказал: “Повествовательная проза является альтернативой линейному человеческому времени; во всяком случае, она к этому стремится. Поэзия же сталкивает нас не с „параллельным”, а с „вертикальным” временем. Стихотворение разворачивает тебя поперек»[1].

Что возникает на перекрестье времен — параллельного и вертикального? Проза, выстроенная поэтическим словом. Поэзия, расправленная повествованием. Видно глубоко, видно насквозь. Кажется, слова отсутствуют, но они работают как ледяная линза — они усиливают свет.

Владимир Губайловский

 

 

Артур Зынин. Бесцветный человек

 

Почему корову мы едим охотно, и курицу, и даже кролика, а лошадь как-то… не очень?

Собаку — боже упаси.

Что-то в их мясе содержится… неприятное, чужое нашему организму.

В Перу употребляют в пищу морских свинок, и свинки с рождения живут в вечном экзистенциальном ужасе.

Чтоб как-нибудь смягчить участь этих глупых тварей, их ласково зовут

куй-куй.

…Мы звали его Солнышко.

За лысую голову, за просвечивающий сквозь эту лысину альбинизм.

Говорят, во время зачатия альбиносов их матери смотрят на луну.

Вот за это и наказание: вперед не отвлекайся, да-да!

Бесцветный человек, он вечно мозолил мне зрение своим ушастым видом.

Он был крупнее всех в отряде: его купол хлестали ветви деревьев на аллее, когда мы парами шли в столовую.

Солнышко.

Мне не нравилось, как он пахнет: мякоть тыквы вперемешку с ушной серой.

В отряде нас было двое очкариков; видимо, поэтому он решил, что мне нужна его компания.

“Артур, хочешь персик?”

Мне хотелось персик, но не из его мокрого пакета.

Однажды Олег Иванович погладил Солнышко по голове; я бы покраснел от унижения, а этот крутил своей башкой под рукой вожатого, как это делают собаки, подставляя живот для чесания.

Когда нашли огромную дохлую змею, все зажимали нос — только не Солнышко; вот держу пари, он балдел!..

Во время мертвого часа я намазал Солнышко зубной пастой; этот кретин улыбался во сне, словно ехал домой…

Мы сидели с мамой в беседке, он зачем-то ошивался неподалёку; мама спросила: “Твой друг?” — я помотал головой: “Еще чего!”

Уходя, мама насыпала ему горсть конфет из того, что принесла мне.

К нему ни разу никто не пришел.

Вот всё, что я помню про Солнышко.

Нас повезли на экскурсию в Ангрен, автобус сломался возле какого-то магазина, мы ринулись внутрь, в прохладу.

Магазин оказался большим: промтовары; какое-никакое развлечение.

Потом Олег Иванович крикнул: “в автобус!”, мы стали выходить наружу…