Новый Мир ( № 9 2007)

Мне это напоминает ситуацию с театральными спектаклями — режиссер приходит и ставит ВЕЩЬ, которая в ходе постоянных представлений разбалтывается (актеры любят тянуть одеяло на себя, расшатывать костяк, реагируя на реакцию зала); время от времени необходим режиссерский контроль, необходимо приводить спектакль в норму, срезая наросты. В театре, где я работал завлитом, подобная практика была регулярной. Выставкам, оказывается, тоже нужен не только куратор, но и режиссер-смотритель, который поддерживал бы экспозицию в должном виде, иначе швах. Весть о выставке разносится все шире и шире, люди тянутся, привлекаются, приходят и видят не то, что задумал куратор. Нехорошо!

…А потом по широкой лестнице ты поднимаешься на второй этаж и попадаешь в только что оштукатуренный ангар, посредине которого выгорожены большие боксы для видео (в каждом отсеке транслируются куски повседневности, занудной, как зубная боль), а на стенах висят картинки и объекты. Выставка называется “Памятники тревоги нашей: истечение места” (куратор Лолита Яблонскене).

Всякие техногенности и мутирующие объекты, псевдогазеты и псевододокументация, написанная от руки, архитектурные фотографии, проекты и вид за окном — на окрестности Курского вокзала (идет поезд), на рекламные слоганы, привинченные к крышам близлежащих зданий; люди, гуляющие (вальсирующие) по двору “Винзавода”, задумавшегося об опрятности.

Так выставка пропадает, съеживается, оказывается меньше себя самой. Ее хочется пробежать, наподобие бертолуччиевских отроков; проскочить и выйти на улицу, туда, где (почему-то именно так кажется) возникают главные события — люди, холодок, пар изо рта, гастарбайтеры, давно уже обжившие это место, ставшие неотъемлемой частью пейзажа и самыми колоритными объектами. Не только таджики, но и сам завод оказывается совершенным самоигральным объектом, “местом силы”. Главным художником и главным куратором. “Винзавод” как сам себе режиссер.

Заходишь на выставку “Материя & Память” (кураторы Станислав Шурипа и Рене Падт) — человеческие фигурки, скрученные из бумаги, обыгрывают лестницу входа, разбитые люстры лежат на полу, разломанная мебель... А вокруг непривычной толщины низкие кирпичные своды, и песок скрипит под ногами, место представляет себя, раскидывается перед зрителем, которому, оказывается, нужен лишь повод, чтобы сюда прийти.