Новый Мир ( № 9 2007)

— Алик, Алик! Какой я тебе “Алик”! “Фигалик”! Нету у меня денег, понял?! И не будет! А будешь приставать, скажу землякам, и они тебя так отделают, своих не узнаешь, чмо, козел!

Деньги Игорю он так и не отдал. И тот больше никогда о них не напоминал, так что внешне отношения москвича и ленинградца продолжали оставаться ровными и даже приятельскими.

Зайдя к Иванову в каморку попрощаться перед дембелем, Гайнутдинов задержал было его руку в своей, но сказать ничего не сказал, кроме дежурного: “Будешь в Москве — заходи!” — а потом поспешно, чтобы Игорь не увидел стыдных слез, выступивших на глазах, вышел из комнаты.

 

Исмаил Исматович Набиев

Именно так он, толстенький, самодовольный, похожий на узбекского Карлсона, требовал, чтобы его называли солдаты младших прбизывов. Когда страшный водитель Шишкин в длительную пору своей ненависти к Гайнутдинову кинул ему в лицо: “Тo, что ты маленький, ничего не значит, вон Набиев тоже маленький”; это было не совсем справедливо, но все же какая-то правда в этом была. Да, за Набиевым плотной стеной стояли земляки, но и у Гайнутдинова, если уж на то пошло, земляки имелись — не москвичи, конечно, какие из москвичей земляки, одно недоразумение, а татары — клан в их полку влиятельный и многолюдный. Однако Набиева земляки обожали, носили на руках, а к Гайнутдинову относились равнодушно.

Что-то в Исмаиле Исматовиче привлекало не только его среднеазиатских соплеменников, но и хитрого украинца Клесуна, и здоровенного табусаринца Жорика, и того же Гайнутдинова. Набиев выбегал на зарядку в неуставных кедах, знал наизусть звуковую дорожку дюжины индийских фильмов, постоянно напевал себе под нос всякую зарифмованную ерунду (“Потерялся мальчик, ему сорок лет. Родители плачут — нигде ребенка нет!”). Этот маленький солдат пробуждал в сердцах окружавших его взрослых озлобленных мужчин умиление, как пробуждал его в солдатах десятилетний сын дружно ненавидимого всеми майора Челентано, или щенок, бежавший за их строем в столовую.