Новый Мир ( № 11 2000)

Цицерон создает портрет Энния, поэта, философа, италийца, в теле которого обитало три души — оскская (родного ему племени), римская и греческая (что касается греческой, Энний, пифагореец, веривший в переселение душ, утверждал, что то душа Гомера). Энний — один из создателей римской литературы, творец первого национального эпоса, посвященного Ганнибаловой войне, участник многих походов. Под конец его жизни воспетые им герои — Сципионы, Фульвий Нобилиор, Катон — добились для него римского гражданства.

Римское гражданство не отменяет принадлежности человека к тому или иному народу и не дополняет ее — Рим открывает людям нечто большее, чем антитеза “римлянин — не римлянин”. Три души Энния — идеал, к которому стремится homo Romanus. Рим — посредник: служа Риму, Энний оказывается востребован и в качестве переводчика греческой поэзии, национальная литература Рима создается по образцу греческой.

Энний утвердил миф об Энее — предке римлян, спасшемся из разгромленной Трои. Это государственный миф, обеспечивавший право римлян на мировое господство (обещанное богами потомкам Энея), вводивший их в греческий мир: Троянская война — точка отсчета и греческой истории. Политическое значение этого мифа понятно, но вот что удивительно: почему свое право на власть римляне обосновали происхождением от побежденного, свою принадлежность к культурному миру — не греческими предками, а троянскими? Варианты ведь были: на Палатинском холме первыми поселились выходцы из Аркадии, в этих местах бывал и любвеобильный Геракл — что стоило приписать ему очередную возлюбленную и с этого героя начать свой род? Выбирая предком Энея, римляне сохраняли благодарное чувство пришельца, принятого в желанном ему доме.

А на другом конце этой цепи — тот безвестный, не наделенный талантами, способный отдать Риму лишь свою жизнь германец, о котором пишет Тацит. Городок с римским гарнизоном осажден восставшими племенами, вожди взывают к римским воинам, “этническим германцам”: побейте офицеров и присоединяйтесь к своим братьям. “Не можем, мы присягали Риму”. — “Что для вас Рим, город, которого вы не видели, в котором вы и жить бы не захотели? Вернемся в родные леса”. — “Мы не видели Рим и никогда не увидим, но пока есть он, есть и мы...”