Новый Мир ( № 11 2000)

Андрея Арьева не отнесешь к плодовитым авторам, библиография его печатных работ невелика. Не отнесешь его и к

литературным критикамв современном смысле этого слова. Литпроцесс он не “отслеживает”, мест не распределяет, иерархий не создает. Он скорее эссеист, но не в новейшем духе — борхесианском, честертоновском, бартовском, а, пожалуй, в дореволюционных русских литературных традициях. В его жанровой родословной — князь П. А. Вяземский (прежде всего как автор книги о Фонвизине), И. Анненский (не поэт, конечно, а создатель “Отражений”), В. Розанов. И безусловно, эмигрант Ходасевич. Да, еще один эмигрант — Кончеев; только влияние последнего не жанровое, а стилистическое.

Книгу составляют два больших эссе, опубликованные в свое время в журнале “Звезда”; оба посвящены поэзии; в первом случае объект описания предстает географически-поэтическим (“Царское Село в русской поэтической традиции и „Царскосельская ода” Ахматовой”), оборачиваясь в итоге поэтико-философским, во втором он кажется чисто поэтическим (“Маленькие тайны, или Явление Александра Кушнера”), но трансформируется в географически-поэтический (Кушнер — поэт нормы1, антиромантик, “культурный поэт”, а значит, истинно петербургский).

“Царская ветка” написана точным, гибким, изящным языком, ее интонация энергична, многие места хочется просто цитировать без комментария. “Докажет ли свою правоту Кушнер разладом с эпохой и гибелью? Я склонен подозревать чудеса”; “Берет он у культуры много, но ни за чем не следует вполне. Напевая Михаила Кузмина, он прогуливается с томом критики Владислава Ходасевича под мышкой”; “Начинается пора тоскливых по своей сущности сентенций, произносимых на радость вмиг добреющим критикам”. Замечателен в своем роде и типично питерский, антимосковский выпад: “К сегодняшнему дню у Кушнера доминирует, становится направляющей ось „Север — Юг” — вместо привычной в XX веке (и для молодого Кушнера) оси „Восток — Запад”. Москва на этой магистрали из конечного пункта превращается в транзитный полустанок с буфетом”. Сколько яда в засохших бутербродах этого “буфета”...

Книга написана настолько хорошо, что хочется подражать ее стилю. Вот и рецензент сочинил нечто в том же духе (и тоже про поэта Кушнера): “Но ей-Богу, ей-Богу, я бы подпустил мистического сквознячка... Хотя бы из эстетических соображений... Знаете ли, все эти кровавые зори...”

Андрей Лебедев. Повествователь Дрош. Книга прозы. М., “Глагол”, 1999, 127 стр.