Тогда-то, кажется, и появилась на одном из ста игровых вейских полей (если не ошибаюсь, впервые в “Деле о лазоревом письме”) фигурка тайного “купца” Нана, благородного землянина, совершенно секретно пробравшегося на Вею и настолько “отуземившегося”, что его принимают за чистокровного вейца. Лишь самые проницательные, например уже знакомый нам Шаваш, хотя именно Нан сделал ему судьбу, образовав и обтесав одаренного оборванца, подозревают в нем звездного лазутчика и “засланца”. Впрочем, как выясняется в финале (см. роман “Инсайдер”), Шаваш не только не предал своего учителя, а передоверил именно ему право полномочно представлять и защищать интересы Веи в Высшем Органе космической Федерации — ООН. Ко времени выхода “Инсайдера” (1999) столь счастливая — в пользу вейцев! — развязка политико-экономического поединка между отсталой Веей и Федерацией высокоразвитых планет была уже явно не актуальной, не отвечающей ни положению дел в сфере русско-американского культурного и экономического сотрудничества (“зрелого стратегического партнерства”), ни состоянию общенародных чувств по отношению к заокеанской “сверхдержаве”. В 1999-м, после выхода в свет русского перевода знаменитой книги Збигнева Бжезинского (бывшего советника президента по национальной безопасности Америки) “Великая шахматная доска”, призадумались даже самые упорные из российских “прозападников”... А не-западники прямо-таки запаниковали: “Под опекой США человечество постепенно унифицируется и сделается подконтрольно единому мозговому центру, чьи главные жизнеобеспечительные извилины расположены в США...” (цитирую рецензию Юрия Кублановского “Утопия геополитического самодержавия” в 7-м номере “Нового мира” за 1999 год). Думаю, что Латынина ознакомилась с текстами и взглядами американского политика, политолога и советолога много раньше, подозреваю также, что название первого романа Вейского свода — “Сто полей” — возникло не без полемической оглядки на “Великую шахматную доску”. Да, Вея стремительно — при жизни одного поколения — унифицируется. По узким, почти средневековым улицам Небесного Города с цирковой ловкостью лавируют сверкающие лимузины. Туземный истеблишмент переодет по самой дорогостоящей межгалактической моде, а вейские луны — их на экзотической планете две! — ежатся, когда мимо них на сверхзвуковой космической скорости проносятся вчерашние варвары. Но — ни патриотической паники, ни антипатриотического восторга все эти разительные перемены, сдвиги и сломы у Латыниной не вызывают: нельзя все иметь и все сохранить... И дело тут, полагаю, вовсе не в какой-то особой — “абсолютной, даже, пожалуй, демонстративной „неромантичности””5 автора Вейских хроник, а в твердой ее, Латыниной, уверенности: хитроумные вейцы, изобретатели игры в “сто полей”, в итоге, ежели дойдет до последней
крайности,обыграют-обставят, на худой конец, объегорят-надуют чемпионов “Великой шахматной доски”! Что и демонстрирует ее последний русско-китайский роман из эпохи “борьбы миров”, где заключающая вейский эксперимент грандиозная, с резонансом на всю Галактику инсайдерская сделка — “тучная тучка”, которая, по безошибочным законам Высшей Экономики, должна была пойтипрямо,чтобы непременно пролиться золотым дождем в банковские закрома звездных инвесторов, изобретательностью вейских колдунов-министров идет, однако,вкривь— при полном безветрии и совсем в иную, беззаконную, сторону, чтобы на Вее и “опростаться”!
