Новый Мир ( № 12 2008)

И биометаллизме.

Махорку я курю с тех пор,

Как стал трудиться в рубке.

Мир сухопутный, мне в укор,

Враз перешел на трубки.

В делах сердечных — маета.

Жениться — мне?! Куда уж!

Влюбляюсь в девушку, когда

Она выходит замуж.

Решу расстаться с жизнью?! Что ж,

Черт скажет что-то вроде:

“Чудак! Ты снова отстаешь,

Ведь суицид не в моде!”

Бежать за модою вослед?

Стараться? Нет резона!

Как ни стараюсь, я одет —

Увы! — не по сезону.

 

* Не по сезону

(франц.).

 

Гнездо

Есть у меня заветная дума, которая меня давно днем и ночью занимает, но Бог не посылает мне разума и вдохновения для ее исполнения. Я желаю написать такую книгу для детей, какой не было в литературе…

С. Т. Аксаков

 

Этот маленький храм на пересечении Нового Арбата и Поварской кажется деревенской старушкой, заблудившейся в Москве. Сколько раз я пробегал или проезжал на троллейбусе мимо этого храма, не догадываясь, чем замечателен он для русской культуры. ­

Здесь, в храме преподобного Симеона Столпника, 2 июня 1816 года обвенчались двадцатипятилетний сын оренбургского помещика коллежский секретарь Сергей Аксаков и двадцатитрехлетняя дочь отставного суворовского генерал-майора Ольга Заплатина. «Оный брак исправляли: протоирей Стефан. Диакон Стефан Федоров. Дьячок Николай Терентьев. Пономарь Алексей Иванов…»

Так началась история семейства, ставшего в ХIХ веке олицетворением

русской семьи вообще.

Москва тогда только отстраивалась после войны 1812 года: «<…> cледы исполинского пожара, — вспоминал потом Сергей Тимофеевич, — еще не были изглажены; огромные обгорелые каменные дома, кое-как прикрытые старым железом; окна, заделанные деревянными досками с нарисованными на них рамами и стеклами <…> пустыри с обгорелыми фундаментами и печами, заросшие густою травою <…> самая новизна, свежесть множества деревянных, прекрасной новейшей архитектуры домов, только что отстроенных или строящихся <…>»

Везде стоял веселый запах свежих стружек, смолы и пакли. Церковь была заново освящена и побелена. Когда молодые Аксаковы вышли на крыльцо, казалось — вся Москва им радуется.

В канун венчания жених писал невесте: «Как небесная гармония, открываются и теперь еще в ушах моих восхитительные звуки твоего голоса: „Я люблю тебя! Я счастлива!” Ах, эти слова будут для меня утешением в скорби, исцелением в болезнях и опорою в несчастиях, если Провидению угодно будет ниспослать их на меня…»