Новый Мир ( № 12 2008)

2 „бытия”.По Марксу — они различны. Различны должны быть и„сознания”.Так и есть. Первые, в бытии своем идущие от ложа нескверного, — не пишут о женском вопросе, не говорят о „хрустальных дворцах” будущего, религиозны не только в

факте,но и вмыслисвоей, вторые — сплошной „женский вопрос”, „прогресс”, „хрустальный дворец” в близком или в далеком будущем, атеизм, фурьеризм и проч.

Два сознания,— непримиримые между собой. Это-то хорошо установлено в истории русской литературы. Давно уже стоят на одной стороне — Аксаковы, Хомяковы, Самарины, Киреевские, Языковы, Гиляровы-Платоновы, Елагины и др., на другой — Белинские, Герцены, Некрасовы, Панаевы, Дружинины и проч. Но нужно, чтобы история литературы честно и твердо признала (совсем по-марксистски), что есть не только2 сознания, —но и

2 бытия,за этими сознаниями. Одно — семья и семейный дом, другое — все, что угодно, только не семья, и какой угодно дом, только не семейный”.

Как видно из этой записи, Дурылин был человеком эмоциональным и пристрастным. Многих русских писателей (начиная с Пушкина и Лермонтова) он обожал, а иных терпеть не мог. Одним из самых любимых был у него Розанов, с которым С. Н. сблизился незадолго до смерти Василия Васильевича. Ему посвящены многие страницы “Своего угла”.

“Я не любил никогда „литературного круга”. И оттого, встретив Вас. Вас. [Розанова], полюбил его горячо. Как я понимаю, что он бежал от Дягилевской люстры — „Дракона”, а Зинаиду Гиппиус называл „бесом в юбке” и утверждал, что у нее есть хвостик, но кое-чего под юбкой нет.

Ему казалось, что „литература” и „литераторы” и сам „Гуттенберг” с его „литерами”, откуда „все пошло”, откуда появилась самая возможность много-писания, легко-писания, быстро-писания, — ему казалось, что все это — есть огромный трухлявый камень, наваленный на грудь человечества, замедляющий дыхание, тормозящий всякое движение тела и души. Камень, сам по себе, трухляв и дрянен — всего-навсего миллиарды томов и бумаги, но он велик и тяжел и давит крепко на живое прекрасное тело.

…И Вас. Вас., — с радостью анархиста, бросавшего бомбу в парламент, — говорил:

— Я взорвал литературу!

И в глазах у него пробегал быстрый злой огонек удачливого бомбиста.

Я этот огонек любил и люблю”.