Новый Мир ( № 12 2009)

Русский паломник на Восток пытался идти по английскому пути, но с оглядкой на французский. Практически или художественно-теоретически участвуя в завоевании Востока (в частности, Кавказа) во имя западной цивилизации, продвигающийся вслед за действующей армией русский паломник (прежде всего в лице Пушкина) оглядывался, не оказался ли он невзначай по ту сторону границы, вне системы ценностей христианской Европы[4]

. И до Петра I влияние турецкого костюма на русскую одежду, как отмечает историк моды А. Васильев, было колоссальным[5]. Боярский костюм всецело зависел от оттоманского двора. Именно оттуда — из Константинополя — к нам приходили ткани: атласы, бархаты, парчи. После Петра турецкий стиль пришел в Россию преимущественно через Европу, где приобрел популярность «турецкий романтизм». В XVIII веке, после Чесменского сражения, в моду вошел стиль «тюркери». В гардеробах появились тюрбаны, жилеты, многие аксессуары, шаровары, турецкие полоски — мода «на турецкое» сопровождалась развитием ориентальных мотивов в одежде. Когда дягилевский русский балет поставил «Шехерезаду» в 1910 году, русские вновь вспомнили о Турции: по дороге в Грецию Бакст проехал через Константинополь. В свою очередь, русские оказали влияние на турок позже, во время «белой эмиграции». Особенно это отразилось на женской моде. Именно русские беженцы открыли первые дома моды в Стамбуле.

На фоне общего оживления интереса к «Востоку» в культуре Серебряного века и приближения последней попытки решения «Восточного вопроса» с сопутствующими философскими спекуляциями (в центре которого — принадлежность Константинополя, так что русская Вавилонская башня явно имеет форму Галатской башни) поражает падение интереса к реальному Стамбулу в русской литературе.

После Пушкина, который в Стамбуле не был, но, называя город реальным, а не ностальгическим именем, написал два варианта исторически достоверного и пророческого стихотворения:

 

Стамбул гяуры нынче славят,

А завтра кованой пятой,

Как змия спящего, раздавят

И прочь пойдут и так оставят.

Стамбул заснул перед бедой, —

можно назвать только Ивана Бунина, который бывал в Стамбуле. (Разумеется, речь идет о литературе до галлиполийского исхода.)