Новый Мир ( № 6 2005)

Эта книга о писателе, который в эпоху воинствующего материализма позволял себе “воинственно эстетствовать”. Автор книги, многолетний исследователь творчества поморского писателя Бориса Шергина (1893 — 1973), Юрий Шульман показывает сущность этого “эстетства” своего героя на самых разных уровнях — и космоса, и слова. При том, что последнее может быть как соизмеримым космосу, так и обернуться “пустым орехом” созвучий.

Море и поле — два изначальных сакральных русских пространства, где происходят сущностные испытания и поединки, “прение живота и смерти”. “Море — наше поле”, — берет на историософское вооружение поговорку архангельских поморов Шергин. “Не по земле ходим, но по глубине морской”. Отчасти это напоминает “геософию” Максимилиана Волошина.

“Материк был для него стихией текущей и зыбкой — руслом Великого океана, по которому из глубины Азии в Европу текли ледники и лавины человеческих рас и народов.

Море было стихией устойчивой, с постоянной и ровной пульсацией приливов и отливов средиземноморской культуры.

„Дикое Поле” и „Маре Интернум” определяли историю Крыма.

Для Дикого Поля он был глухой заводью”.

Но в отличие от “земного” Волошина для Шергина именно море — изначальная стихия русской души как таковой, ее “твердый фундамент”, материк, а также “души моей строитель”. Причем не какое-то “внутреннее” и по-нутряному теплое, среди-земное море, а распахнутое “великое море Студенец-окиан”.