Новый Мир ( № 6 2011)

Далее следуют послания Святых Отцов (книга переводов построена по хронологии переводимых текстов и авторов), в частности — избранные места из «Синайского патерика» и послания преподобного Антония Великого, которого считают основателем монашества. Они занимают солидную часть тома и сопровождаются тщательными комментариями.

За переводами из Святых Отцов (как восточных, так и западных) следуют переводы из Франциска Ассизского и литургической поэзии. Один из переводов — песнопение-кондак «Плачу и рыдаю» из Покаянного канона, читаемого христианином во время подготовки к святой евхаристии.

Дальше следует раздел «Данте и после него». В него вошли несколько глав из «Новой жизни», пространная статья «Земной рай в „Божественной комедии” Данте» и сонеты Петрарки. Завершает раздел статья «Беатриче, Лаура, Лара: прощание с проводницей», которая напрямую связывает великих итальянцев с Пастернаком.

Раздел «Из европейских поэтов разных веков» — это антология одного переводчика. Он открывается переводами из Джона Донна и Пьера де Ронсара. Здесь можно найти и программное стихотворение Виктора Гюго (посвящение Теофилю Готье), «Святую» Стефана Малларме, стихи Филиппа Жакоте. Выбор говорит о поэте-переводчике едва ли не более, чем его собственные стихи.

Архитектура тома все более напоминает причудливые создания славянского барокко: например, собор Святого Юра (Георгия) во Львове. В этот ансамбль с оплавленными углами вдруг вторгаются стройные линии поэзии Поля Клоделя  и авангардные строения Эзры Паунда.

Европейская поэзия для Седаковой — это прежде всего Пауль Целан и Райнер Мария Рильке. Именно их произведения и помогли Седаковой сформулировать концепцию «высокого модерна». Это — ядро, это центр. Седакова размышляет о поэзии отдельного автора (скажем, Целана), исследует судьбу этого явления в связи со своей. Даже сугубо поэтическое размышление над текстами Целана и текстами Мандельштама (или наблюдение за поведением имени собственного и глагола в поэтическом мире Целана) обладает характером схоластического трактата. И это хорошо: Седакова, пожалуй, единственный автор, которому дается живая и нескучная схоластика, который знает, зачем нужна была эта дисциплина.

Если том стихов можно назвать наиболее полным собранием, то том переводов, несомненно, будет самым красивым по композиции в четырехтомнике.