Новый Мир ( № 6 2012)

Не обошлось у Брусникина и без Василисы Прекрасной, она же Премудрая (Василисой назвала царевна Софья свою тайно рожденную дочь, конечно же умницу и красавицу). Не обошлось и без спящей царевны: похищенная злодеем Василиса, освобожденная Никитиным (подобно тому как Добрыня Никитич освободил княжну Забаву Путятичну из плена у Змея-Горыныча), впадает в летаргический сон.

Что движет сюжет волшебной сказки? Поиски — волшебного предмета, пропавшей царевны, Василисы Прекрасной. Эти фольклорные мотивы изобретательно наложены Брусникиным на исторический фон Петровской эпохи. Брусникин, в отличие от Акунина, как бы почвенник, стало быть, и в Петровской эпохе он видит не продуктивную попытку модернизировать страну, а заговоры, интриги, лихоимство, разгул политического сыска, быстроту бессудных расправ. Все это как нельзя лучше работает на интригу приключенческого романа, где должны быть благородные герои, но нельзя и обойтись без злодеев; где рыцари должны вроде бы уже тридцать раз погибнуть, но неизменно успевают ухватить за хвост удачу.

Роман развлекательный, но не пустой и не глупый, а веселый и стильный и, как многие акунинские вещи, содержит несколько слоев смысла. Читателя искушенного будет забавлять постмодернистская игра с фольклором, историей и литературой. Читателя простодушного увлекут приключения. Но жанр выдержан стильно и весело. Со временем роман, думаю, уйдет в детское чтение, как «Остров сокровищ» Стивенсона или как «Три мушкетера» Дюма, вовсе не для детей написанные. Но это — лучшая участь, которая может ожидать жанровые книги. Их либо забывают, либо переставляют на детскую книжную полку, и это уже надолго.

Еще более «акунинским» получился второй роман Брусникина «Герой иного времени». Игра с русской классикой (и не только русской) — фирменный прием Акунина. Подобная игра требует соучастия читателя. Разбросанные тут и там явные и скрытые цитаты, аллюзии, усмешки, намеки предполагают, что мир русской классики для читателя так же органичен, как для автора, что он узнает цитату из Толстого и Чехова, оценит лесковский колорит повестей о монахине Пелагии и проницательно улыбнется, поняв, что акунинские персонажи разыгрывают сцену из романа Достоевского. (Об этом много писали, и я в том числе.) Действие детективных романов Акунина проходит в последней четверти ХIХ — начале ХХ века, и, стало быть, мир пушкинской, лермонтовской и гоголевской прозы остался Акуниным не обжит. Теперь его обживает Брусникин.