Новый Мир ( № 8 2011)

— Это про ту девушку-афганку, которую ты трахнул на границе с Ираном?

— Я трахнул? — искренне удивился бывший борттехник. — Бог с тобой, золотая рыбка, с чего ты взял?

— Я взял? Это же ты написал в письме, что она была дочкой торговца тканями, и пока ее батя говорил с офицерами про какой-то пропавший самолет, она напоила тебя козьим молоком, увела в отцовскую лавку, там вы курили кальян, и ты овладел ею на голубом иранском тюле, семь метров которого она потом подарила тебе, тот самый кусок с отпечатками ваших утех — прозрачный отрез, сложенный всемеро, был проколот насквозь ее новой кровью, и ты привез его сюда, вот он, висит на твоем окне! Я помню это письмо наизусть, могу цитировать подряд, потому что читал его множество раз! Ты боялся в нем, что она родит рыжего мальчика и маму с ребенком племя побьет камнями. А еще ты писал, что кожа ее пахла как шерсть вылизавшей себя кошки — дымом, — и звали ее Ктеис, что в переводе с хазарейского означает “кошка”. Прочитав письмо, я подумал — если ты вспомнишь когда-нибудь про нее, то я поверю в эту невероятную историю. Но ты не вспомнил, негодяй…

— Какой ужас! — сказал бывший борттехник, смеясь. — Жаль, до истинного вруна мне памяти не хватает. Я помню только одно — что подарил ей три пачки конфет. А Ктеис, кстати, вовсе не кошка...

Рыба-пила

Людмила Херсонская

Херсонская Людмила Дмитриевна — поэт, переводчик. Окончила факультет иностранных языков Одесского национального университета им. И. И. Мечникова. Публиковалась во многих журналах и альманахах. Лауреат Пятого Международного литературного Волошинского конкурса (2007). В поэтической серии издательства “Русский Гулливер” выпустила поэтическую книгу “Все свои” (2011). Живет в Одессе.

В “Новом мире” публикуется впервые.

 

РЫБА-ПИЛА

*    *

 *

Проводи меня куда-нибудь далеко,

до каких-нибудь зелёных ворот.

По дороге купи топлёное молоко

и масло на бутерброд.

Там, за воротами, я буду пить, есть,

есть, буду — не достучаться, как не была.

Проводи меня до высоких, чтоб не залезть,

не перелезть, не кормиться с моего стола.

А уж я закроюсь на все замки, до всех небес,

ешь — не хочу, пей — не хочу, а ты

проводи и не лезь на стенку, а если влез,

не смотри вниз — голова закружится — с такой высоты.

 

Тюльпаны

Ну, ладно, в общем-то, он не ел со стола тюльпаны,

хотя она только этого и ждала,

когда спелые лепестки начнут исчезать со стола,

и не то чтобы гости были гурманы

или близоруки — не отличать цветов от салата,

этот выглядел эпикурейцем-вегетарианцем,

даже за медленным овощным танцем,