Новый Мир ( № 9 2005)

Ситуация с военной темой в театре напоминает проблему вокруг священной книги. Так, невозможно ни прибавить ничего к Корану, ни убавить: понимайте, как хотите, помните, что вспомнится, запрещается обновлять и проверять. Символ веры и тот противопоказан, чтобы не сбиться с координат. Совершенно понятно, что в годы советской власти Великая Отечественная война (равно как и Гражданская война), значения которой мы сегодня принижать не станем, были

заменой религии:

с культом святых, умерших за общее дело, с феноменом массового страдания, массового героизма ради веры, с Вечным огнем как неопалимой купиной, могилами неизвестного солдата как церквями и часовнями. Эта “военная религия” впитана нами с детства, и лично я до сих пор верю в эти ценности. Надо заметить, что война — это вообще единственная бесспорная советская ценность.

Но именно поэтому военная тема в театре сегодня как никогда требует “апгрейда” — этот компьютерный термин означает обновление внутреннего оборудования в тот самый момент, когда старое не может работать хорошо ни по-новому, ни по-старому, когда ресурсы компьютера истощены и стопорят всю систему в целом. Если мы взглянем на репертуар, специально выпущенный к 60-летию, то увидим удручающе однообразную картину: в России ставят все то же самое, что ставили двадцать, сорок и даже шестьдесят лет назад: “Давным-давно”, “А зори здесь тихие”, “Завтра была война”, “Живи и помни” etc. И новые пьесы — их катастрофически мало — увы, пишутся по тем же советским прописям, словно нельзя сегодня предположить иного подхода к теме. Мы пережили великую драму, каким-то чудом выиграв битву народов и идеологий, разрушив чужой и заодно, спустя десятилетия, свой тоталитаризм, а сказать сегодня что-то новое о ней не в состоянии. Молчим испуганно. Есть романы Г. Владимова, В. Некрасова, В. Астафьева, В. Богомолова, С. Алексиевич, но они принципиально не попадают на сцену; мы стали свидетелями неслыханных откровений и журналистских расследований о войне, делающих ее еще более драматичной, но и они остаются уделом узкой прослойки “читателей газет”. Разоблачительные сведения о блокаде — как жировали обкомовские работники в голодном Ленинграде, о принудительной алкоголизации солдат, о штрафбатах и армии Власова, о закономерных неудачах первых лет и жестокости Жукова, о сорванном контрнаступлении Сталина на Германию — бесконечное количество тем, не выходящих за пределы газетных полусенсаций.