'Новый русский' и американка

Не знаю, на что он рассчитывал, действуя таким способом, но его маленький, задумчивый членик безмятежно и довольно долго кис в джине с тоником, ничуть не собираясь взбодриться и проявить столь полезные в заданных обстоятельствах бойцовские качества.

Зато я узнала далее, что в Чикаго есть Институт сексуальных расстройств, где проводят всякого рода опросы. И есть пациенты, которым хирургическим путем увеличили их пенисы. Опрошенные новоявленные "половые гиганты" в основном не жалеют о сделанном. Неплохие результаты китайского доктора Лун Даочоу. Так что...

Ничего не скажу, так или иначе, то ли от джина, то ли от тоника, но маленький еврейский членик вдруг вздрогнул, вскинул головку и возжаждал действовать...

Мы оба посмотрели на него почти одинаково любовно, словно родили его только что, и дали ему и волю, и надежду на долгое, стабильное процветание.

... И опять мне показалось, что на меня снизошло забвение, что я забыла этого грубого, жестокого русского блондина с грязными пятками...

И ошиблась. Едва еврей-сексопатолог, нежно, изощренно пошевелив локтем мой душисто-пушистый холмик и лизнув напоследок мой почему-то удивительно сексуальный затылок, закрыл за собой дверь, я опять ужасно, ну просто ужасно затосковала. Мое тело по-прежнему жаждало только блондина, от макушки до пят, и не было мне спасения в этот вечер, и все мои чувства были похожи на чувства рабыни времен рабовладельческого строя.

Ничего подобного я никогда не испытывала. Даже не предполагала, что способна опуститься столь низко! В конце концов, этот русский пароход буквально набит разнокалиберными мужчинами! Уж не заболела ли я? Ведь это словно бы и не мое тело, не моя голова, не моя тоска, а чье-то, выдаваемое за мое. Я же всегда ценила прежде всего свою независимость в наш страшненький век террора и опасного разрастания озоновых дыр. Независимость, лишь внешне похожую на легкомыслие. К тому же, как вам, конечно, уже ясно, я безумно боюсь старости.

Каждый в этой жизни выбирает свой способ приглушать тревогу. Не так ли? И каждый, думаю, боится старости. Но одни в результате послушно следуют окаменевшим традициям семьи, рода, государства, а другие проявляют строптивость и предпочитают жить по своим законам. А конец у всех один...

Ах, как мне не хватало в этот вечер тетушки Элизабет, главы фирмы декоративных тканей "Элизабет и К?"! Ведь это благодаря моей практичной, умной, веселой тете я имею возможность изображать из себя путешествующую художницу, а точнее, специалистку по декоративным тканям.

- Тетя Элизабет! - шепчу я, обтрагивая свои бедные, ноющие грудки. Если бы знала, что со мной происходит! Ты бы, конечно же, придумала, как мне быть с этим "новым русским" блондином, который грубо, совсем не по-джентльменски, отказался от меня! Посмотри, как я страдаю! За что мне это? За что?!

Как много бы я отдала за то, чтобы сейчас, в этой каюте на русском корабле, рядом со мной оказалась бы моя любимая тетя Элизабет, миниатюрная платиновая блондинка, пережившая шестерых мужей (что, кстати, не предел для моей великой Америки, потому что в ней живет некая пятидесятилетняя дама, у которой на сегодня уже одиннадцатый муж).

Мне очень-очень повезло с тетей Элизабет! В то время когда моя ученая мать, просыпавшаяся и засыпавшая со словарями в руках, требовала от меня в первую очередь содержать свое тело в чистоте, есть пищу, хорошенько её пережевывая, не перечить взрослым, не спать в трусиках, не есть немытых фруктов и любить Америку - тетя Элизабет, миниатюрная платиновая блондинка, ещё в мои четырнадцать лет отозвала меня как-то в сторонку, посадила под цветущие кусты жасмина и, промокнув кружевным платочком каплю росы в сгибе своего голубоватого локтя, сказала с очаровательной, манящей и одновременно лукавой улыбкой:

- Крошка Кэт, я должна признать, что ты достойно представляешь наш род, ибо вобрала в себя его лучшие генетические качества: ты обещаешь стать красавицей и умницей. Хотя ты можешь и обидеться на меня, я понимаю, так как ты уже сейчас считаешь себя достаточно умной и красивой. Но, верь слову преданной тетки, - тебе ещё предстоит настоящий расцвет. А теперь, дорогая моя, взгляни на этот жасминовый куст. Видишь, как он прекрасен? Чувствуешь, какой дивный аромат распространяет он вокруг? А теперь обрати внимание на этот белый, легкий лепесток, который упал с куста мне на платье... Что это значит? Это значит одно, о чем стоит всегда помнить, - жизнь не вечна, все мы расцветаем в свое время, дурманим кого-то своим прекрасным ароматом, а потом осыпаемся...