'Новый русский' и американка

- Конечно, - продолжала тетя, наклонив белую жасминовую ветку и разворошив её своим изящным маленьким носиком, - конечно, по правилам нашей американской, пуританской морали я должна была бы настроить тебя на семейную, упорядоченную, обыкновенную жизнь. Но я давно наблюдаю за тобой и вижу: ты не осилишь столь тяжких обязанностей, которые приходится взваливать на плечи обыкновенной женщине. Ты очень скоро вырвешься из-под семейной опеки. Заклинаю тебя - усмири свой нрав, не рассчитывай на какие-то необыкновенные подарки судьбы за порогом родительского дома. Возьми всю ответственность за себя на себя же. Тем более что твои прекрасные по-своему отец и мать всегда были чересчур влюблены в Шекспира и Достоевского и предоставляли тебе избыток свободы. Не отрывайся от земли, хочу я сказать. Не строй иллюзий относительно прочности и святости чего бы то ни было на земле. В том числе и семейных уз. Пусть будет мой пример тебе наука. Запомни: ты всегда одна против всех - и в горе, и в радости. Любой человек в сущности одинок. И не следует принимать близко к сердцу ни большую удачу, ни серьезное поражение. Надо уметь начинать всё с начала. Мой первый деловой совет - не спеши с выбором будущего мужа, не торопись зарегистрировать свой брак официально. Я ведь знаю нынешние достаточно легкомысленные нравы. Но ты постарайся избежать бесчисленных неудачных браков... А я, кажется, скоро умру - у меня обнаружили опухоль. Ты - моя любимая племянница, и все мое состояние я завещаю тебе. Попробуй, дорогая, не сразу его размотать.

К всеобщей радости, тетя Элизабет не умерла: опухоль оказалась не злокачественной и была выдворена из тетиного хрупкого тела с помощью хорошего хирурга, который стал её седьмым мужем, так что тетя продолжала, несмотря на свои шестьдесят лет, с утра до ночи заниматься делами фирмы, а меня зачислила к себе в штат. Я немножко училась рисовать. И когда у меня бывало настроение - я могла действительно сотворить для фирмы что-то полезное. По моим рисункам, которые я привезла из Бразилии от местных индейцев, была запущена в производство очень даже эффектная декоративная ткань. Не зря я слетала и в Сенегал, познакомилась с особенностями сочетания цветов в плетениях сенегальцев. За предложенный мной рисунок ткани тетя Элизабет даже расцеловала меня, привстав на цыпочки и приказав мне наклонить голову.

- Ах, чудо мое! - воскликнула моя трогательная, добросердечная, бездетная тетка и погрозила мне пальчиком с бриллиантовым и сапфировым кольцом. - Кэт, разбойница, своевольница, а не слишком ли затянула ты поиски мужа? Не поняла ли ты мою давнюю "предсмертную" проповедь в несколько извращенном виде?

- Милая моя тетечка, - ответила я ей, - вы же очень умная женщина и знаете, что молодость длится недолго, зачем же её захламлять кухонными проблемами? Соглашаться с общепринятым и уничтожать собственные искренние влечения? Разве я своим образом жизни наношу хоть кому-то урон? Напротив, я тот самый праздник, о котором многие мечтают, но получают лишь избранные. А праздник не может длиться вечно - иначе выродится в скучный, серый понедельник. Зачем?

- Ох, Кэт, Кэт, - только и сказала моя мудрая тетя, глядя на меня лучистыми, влюбленными глазами. - И куда же ты намерена податься теперь? Или предпочтешь мою виллу во Флориде?

- Необыкновенная моя тетя! - воскликнула я с искренними слезами и немножко надуманным отчаянием. - Я благодарю судьбу, что ты есть у меня, что мы с тобой на многие вещи смотрим одинаково, за то, что я хочу и могу посетить Гонконг и Японию. Ведь это же как-то даже и странно - до сих пор я не была в тех краях! Разве нет?

Моя тетя рассмеялась и, забыв про мою выдающуюся выносливость, попросила зайти к ней и взять специальные таблетки, которые регулируют в полете вестибулярный аппарат.

Знала ли, подозревала ли моя деловая маленькая тетя о том, что главная моя забота во всех путешествиях все-таки не чужестранные ткани, поделки и прочее в том же роде, а "коллекционирование" мужчин? Уверена - догадывалась по моему неизменно спокойному, "сытому" виду, по той немного самодовольной истоме в глазах, которая так украшает женщину-победительницу.

...Зато теперь... Ох, это отвратительнейшее чувство беспомощности и оскорбленного женского самолюбия! Я опять подсела к зеркалу и принялась рассматривать себя придирчиво и подробно. И что же? Все, абсолютно все было о'кей! Мои породистые грудки не имели ни малейшего намерения свешиваться стояли торчком, как свежие, полновесные плоды. Я перебросила взгляд на живот, на ноги... Но и там все отвечало стандартам хорошо сложённой американки. Что же ему было нужно еще, этому грубому русскому блондину? Почему он оттолкнул меня от себя? Ведь это же я по собственной воле избрала его, осмеянного палубными зеваками, себе в подарок! Я Пренебрегла зловредным мнением большинства и, как Жанна д'Арк, как бы взлетела на лихого коня и погнала его вперед бешеной рысью!