'Новый русский' и американка

Нет, нет, я вовсе не отрицаю значимости вполне одомашненных, "кухонных" женщин, как и женщин деловых, которые нравятся себе в костюме и с короткой стрижкой, толкующих о "маркетинге" и прочих серьезных, великих вещах. Я не отрицаю и величие материнства. Смешно было бы все это отрицать, если все человечество держится на женщинах-добровольцах, которые хотят иметь детей, а следовательно, поступают весьма патриотично, постоянно пополняя ряды солдат, юристов, полицейских, новых матерей, всякого рода общественных деятелей, официантов, часовых дел мастеров и так далее.

Я лично? Но я же, кажется, уже сказала, что составила план: до тридцати лет - только секс, а там видно будет. Хотя бы потому, что мне противно медицинское вранье - будто роды удивительно облагораживают женщину и добавляют ей красоты.

Могу поверить - мученическая жизнь женщине до родов, когда она превращается в огромную сардельку, когда её лицо заляпывают желтые пятна, когда у неё (это мне рассказывала подружка по колледжу Ирэн, которая рожала уже трижды) возникает, фффу-у! - геморрой от того, что на нижние органы давит плод, - так вот, мученическая жизнь женщине обеспечена.

Не привлекаю в качестве аргумента сам процесс родов - как это больно, страшно, а подчас и опасно... Но облагораживание мученичеством - это ведь не нечто, что так и бросается в глаза. А вот потери, которые несет после родов бедная юная женщина, очень часто невосполнимы... У той же Ирэн обвисла грудь, прорезались первые морщинки. Да и талия заметно сдала...

...Повертевшись у зеркала, голенькая, как только что рожденная из белокружевной пены за кормой, я подвела итог: "Во мне ещё столько прелести, я ещё такая красоточка, что... вполне... вполне..." И, надев свое белое шифоновое платье, в котором меньше веса, чем в носовом платке, сунув свои прелестные узкие ножки в белые босоножки на тонком каблуке, в последний раз сравнив правую и левую бровь - ровно ли покрасила их, и быстренько побрив ноги, я вышла на палубу, на ветер, под солнце... И, делая вид, будто мне как-то немного меланхолично, а в общем-то ничего не интересует, прошлась туда-сюда. Но нигде, нигде... Продефилировала по палубе с другого боку, поднялась на нос теплохода, постояла рядом с флагштоком, на котором бился под встречным ветром какой-то полотняный квадрат... Но нигде, нигде...

Вернулась в каюту, подновила линию по контуру губ... опять вышла...

Чего я хотела? Вроде бы немногого - ещё раз увидеть "нового русского", того, в белых плавках, которые он по незнанию приобрел в магазине "сюрпризов".

Нет, конечно же, вру. Мне захотелось, очень захотелось, чтобы он, увидев меня, немножко удивился бы моей, скажу так, приятной внешности... А дальше... дальше будет видно... В глубине души я не сомневалась - и этот человек, как и десятки до него, падет к моим ногам и будет, хоть на время, но безраздельно мой. Мне ведь тоже никакой мужчина пока не нужен надолго и тем более навсегда. Для меня пока мир тем и интересен, что полон этих живых и тоже жаждущих игрушек - мужчин.

Однако и этот мой "выход в свет" оказался безуспешным. Нигде высокого блондина не наблюдалось. Время подошло к обеду. По трансляции объявили, что ресторан ждет гостей, и я пошла. И шла медленно, осторожно оглядываясь, но нигде, нигде... И каким же ненужным, надоедливым показался мне мой самурайчик, аккуратист и педант, хоть он в сущности никаких неудобств мне не создавал. Но требовал однако небольшого, а внимания. И, видимо, по праву "первой ночи" сел со мной за один столик, что не было запланировано. В конце концов он, впрочем, догадался своим изощренным японским подсознанием, что ему лучше освободить меня от своего присутствия, - и ушел, безупречно вежливо откланявшись. А я осталась в ресторане делать вид, что никак не могу допить крошечную чашечку кофе и игрушечную рюмочку ликера.

Напрасно. Высокий блондин так и не возник. Где же он обедает? Здесь есть ещё буфеты... Пошла посмотреть... Но и там его не было. Не утратила усердия и вечером - ходила, ходила... Нигде... Словно его вообще нет на этом белоснежном лайнере, набитом разнокалиберной публикой, словно он утопился от стыда, бросившись в море...

Проходя по палубе, я ловила обрывки разговоров западной публики и своих соотечественников-американцев:

- О, это такое смешное зрелище - эти "новые русские"...

- У "новых русских" денег много, а вкуса никакого...

- Нам, предпринимателям, выгодны эти "новые русские" - они сметают с прилавков дорогие меха, не торгуясь...

- Эти "новые русские" - обыкновенные дикари... Как и "старые", впрочем...

- Говорят, "новые русские" просто грабители и бандиты...

Я ловила обрывки этих разговоров, как оказалось, не зря. Во-первых, мне всегда противно объединившееся большинство против кого-то в единственном числе. Всякая, даже словесная охота на человека у меня вызывает отвращение. Во-вторых, симпатия моя к "новому русскому" росла и росла. Авантюристка по натуре, я с удовольствием узнавала, что "новые русские" - криминал. Тем интереснее познакомиться, и поближе, с таким.