НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Значит, такая азбука, как китайская, не могла развиться эволюционно из самой себя, а только путем постепенного внедрения в какую–нибудь, хотя бы и иностранную фонетическую азбуку ее множества символических значков сначала для тех слов, для которых не доставало в ней звуков, а потом постепенно поглощая фонетику целиком, и очень интересно было бы проследить, не найдется ли в китайских однозвучных или односложных словесных чертежах каких–либо признаков сходства с их арабским, индусским, греческим и латинским начертаниями?

И нет ли в китайских летописях других следов французского происхождения, кроме отмеченного мною смешного параплюя? Ведь тоже совершенно ясно, что если б в данном месте китайской рукописи стояло, как это полагается в рисуночном письме, изображение зонтика, то Бичурин и назвал бы его по–русски зонтиком, а не исковеркал бы французский язык, назвав его параплюем, вместо paraplui. Значит, и в рукописи его было не изображение зонтика, такое сочетание чертежиков, которое в сумме произносилось так, как он передал. Уже одно это слово есть признак того, что его летопись составлялась французским китаистом и, скорее всего, католическим миссионером, сношения с которыми начались, если верить современной нам версии китайской истории, лишь после низвержения исследуемой нами Юаньской династии, она же будто бы Чингисханова, хотя династию Юань теперь считают на китайском престоле не ранее, как с 1289 по 1367 год. А после нее с 1368 по 1644 была, — говорят нам, — династия Мин, при которой начались постоянные морские сношения с Западной Европой, особенно с 1522 года, когда португальцы появились в Макао, при устье Кантона и основали там свою торговую факторию, и вслед за тем появились на востоке Китая и испанцы, и другие западно–европейские народы. Все это дало возможность проникновения в Китай и западно–европейских слов, и особенно названий для предметов ввозимых в Китай из Европы, вроде французских зонтиков.

Тогда же европейцы должны были завести впервые в Китай и компас, и порох, и пушки. Отвергать то, что компас был впервые изобретен и применен к мореплаванию только итальянским инженером Флавио Джойа (Flavio Gioia) из Амальфи в 1302 году и что огнестрельный порох был изобретен впервые при химических опытах со смесью серы, селитры и угля, немецким францисканским монахом Бартольдом Шварцем (или как его иначе называют (Constantin Anklit) вслед за компасом и применен к огнестрельному оружию впервые только в 1319 году, — нет решительно никаких оснований. Последнее изобретение настолько громко, что оно не могло бы быть обойдено молчанием, если б его сделали ранее, да и компас дал бы себя знать тотчас же всему плавающему миру. Так и случилось, когда они были действительно изобретены.

А что же мы видим в разбираемой нами «Всеобщей китайской истории?»

Еще за 80 лет до изобретения пороха Бартольдом Шварцем, когда преемник «Чингис–хана» Угедей — осаждал несуществующую теперь в Китае нючженскую крепость Бянь,⁴³ и в которой зонтик назывался по–французски paraplui, как осажденные нючженцы, так и осаждающие их кочующие монголы, уже употребляли в деле и пушки–мортиры, и ракеты, начиненные порохом, и перебрасываемые как зажигательное средство в осажденный город и из него через стену.

⁴³

Иначе говорят: Бянь–Лянь, и Бянь–Дзын, и отождествляют с Кхай–Фын–Фу, но имя это созвучно только с Бонном на Рейне. У Абул–Гази этот горол отождествляется с Нанкином, а у Иакинфа Бичурина с Хай Фын–Фу округа Ха–нань.

Все в этом описании так ярко, что сомнений быть не может: во дворце Нючженского короля делали в 1232 году, как в Европе только через сто лет, круглые каменные ядра для пушек и мортир, а монголы употребляли для своих огнестрельных орудий даже каменную картечь, разбивая жерновые камни–валуны на два и на три куска.

В подражание общеизвестному в XVI веке рассказу о том, как Бартольд Шварц, оставив в ступе смесь серы, селитры и угля вместе с пестом, стал высекать огонь, и от упавшей туда искры произошел страшный взрыв, причем выброшенный пест сделал выбоину в потолке (что и послужило к изобретению пушек–мортир, имевших сначала вид чугунных горшков), так и тут мы находим следующий рассказ: