Нож

– Мы приставили к Дагни Йенсен полицейских, которые будут обеспечивать ей защиту.

– Круглосуточно?

– Да.

– Хорошо. Что-то еще?

– Да. Эксперты из Института судебной медицины только что сообщили мне, что Валентин Йертсен был родным сыном Свейна Финне. И что тебе уже некоторое время об этом известно.

Катрина ждала его реакции, но видела только собственное отражение в зеркальных стеклах очков.

– Итак, – сказала она. – Ты решил, что Свейн Финне убил Ракель, чтобы отомстить тебе. А потом попросту наплевал на все правила и инструкции и со спокойной душой подверг другого человека – женщину, жертву насилия – опасности, чтобы достичь своих личных целей. Речь идет не просто о грубом нарушении служебных обязанностей, Харри. То, что ты совершил, наказуемо.

Катрина замолчала. Куда, интересно, он смотрит сквозь стекла этих чертовых очков? На нее? На картину за ее спиной? На носки своих сапог?

– Ты уже отстранен от работы, Харри. У меня не так много других возможностей наказать тебя, только уволить. Или написать на тебя рапорт. И это тоже приведет к увольнению, если тебя признают виновным. Ты хоть понимаешь, что натворил?

– Да.

– Понимаешь?

– Ну конечно, это не так уж сложно уразуметь. Теперь я могу идти?

– Нет! Знаешь, что я сказала Дагни Йенсен, когда она попросила предоставить ей защиту? Я сказала, что мы пойдем ей навстречу, но полицейские, которые будут охранять ее, тоже люди и они станут нести службу не столь рьяно, если узнают, что человек, которого они должны охранять, подал заявление на их коллегу за то, что тот работал слишком рьяно. Я надавила на нее, Харри, на невинную жертву. Ради тебя! Можешь ты такое вообразить?

Харри медленно кивал:

– Угу… Надеюсь, теперь ты отпустишь меня?

– Что? – Катрина всплеснула руками. – Да что ты за человек такой, Харри? Неужели ты совсем ничего не хочешь мне сказать?

– Хочу. Но пожалуй, лучше промолчу.

Издав стон, Катрина поставила локти на стол, сложила ладони и прислонилась к ним лбом.

– Ладно уж, иди.

Харри закрыл глаза. Он чувствовал спиной широкий березовый ствол и яркие лучи весеннего солнца, согревающие лицо. Перед ним стоял простой коричневый деревянный крест: лишь имя Ракели, ни дат жизни, ни других надписей. Сотрудница похоронного бюро назвала его «временным знаком», который обычно устанавливают в ожидании каменного надгробия, но Харри, конечно, не смог удержаться и истолковал все по-своему: это знак того, что Ракель ждет его.

– Я сплю, – сказал Харри. – Надеюсь, это нормально. Потому что если я проснусь, то моя жизнь рухнет, а тогда я не смогу поймать убийцу. А я поймаю его, клянусь. Помнишь, как ты боялась плотоядных зомби из «Ночи живых мертвецов»? Ну вот… – Он достал из кармана фляжку. – Теперь я один из них.

Харри сделал большой глоток. Возможно, он уже принял достаточно, потому что ему казалось, будто спирт на него больше не действует. Харри соскользнул по стволу на землю, с которой еще не сошел снег.

– Кстати, ходят слухи, что ты хотела, чтобы я вернулся. Все дело в Старом Тикко, да? Тебе не обязательно отвечать.

Он снова поднес фляжку к губам, потом отнял ее и открыл глаза.

– Мне одиноко, – сказал он. – До того как встретить тебя, я много времени проводил в одиночестве, но никогда не был одинок. А сейчас все иначе. Вот парадокс: когда мы были вместе, ты не заполняла собой пустое пространство, но когда ты ушла, то оставила огромное зияющее пустое пространство после себя, это точно. По-моему, весьма убедительный аргумент в пользу того, что любовь – заведомо проигрышный проект. А ты как думаешь?

Он снова закрыл глаза и прислушался.

Свет с наружной стороны век ослабевал, стало холоднее. Харри знал, что, скорее всего, солнце прикрыло какое-то случайное облако, и, погружаясь в сон, ждал, когда тепло снова включится. И вдруг оцепенел, услышав рядом чужое дыхание. Похоже, дело вовсе не в облаке: кто-то стоял перед ним. И Харри не услышал приближения этого кого-то, хотя со всех сторон от него лежал снег. Он открыл глаза.

Солнечный свет образовывал нимб над головой силуэта.

Правая рука Харри полезла во внутренний карман куртки.

– Я искала тебя, – тихо произнес силуэт.

Его рука остановилась.

– И ты меня нашла, – ответил Харри. – Что теперь?

Силуэт отошел в сторону, и на мгновение Харри ослепило солнце.

– Теперь мы пойдем ко мне домой, – сказала Кайя Сульнес.

– Спасибо, конечно, но разве мне это надо? – Харри скорчил недовольную гримасу, понюхав чай в кружке, которую ему протягивала Кайя.

– Пей давай, – улыбнулась Кайя. – Как душ? Освежает?

– Даже слишком. Я замерз.

– Это потому, что ты простоял под ним три четверти часа.

– Правда? – Харри уселся на диван, держа кружку обеими руками. – Прости.

– Все нормально. Одежда подошла по размеру?

Харри критически осмотрел брюки и свитер.

– Мой брат был не таким крупным, как ты, – с улыбкой пояснила хозяйка дома.

– Значит, ты передумала и решила все-таки помочь мне?