Нужен ли анархизм России? Речи бунтовщика

Какую захватывающую, грандиозную и прекрасную картину представляют собой усилия великих борцов, подготовлявших революции! Какую неутомимость проявляли крестьяне и некоторые деятели из буржуазии в своей работе до 1789 года; какую упорную борьбу вели республиканцы, начиная с реставрации Бурбонов в 1815 году до их падения в 1830 году; сколько самоотверженности было в деятельности тайных обществ во время царствование толстого буржуа Людовика-Филиппа! Каким ужасом веет от заговоров, составляемых итальянцами с целью свергнуть австрийское иго, - от их героических попыток, от невыразимых страданий их мучеников. Как мрачна и грандиозна была бы трагедия, описывающая все преследования, которым подвергалась тайная работа русской молодежи, подкапывающейся под правительство, стремящейся преобразовать капиталистический и земельный режим, -работа, продолжающаяся с 1860 года до наших дней! Сколько благородных личностей предстало бы пред современным социалистом, если бы он прочел эти драмы; сколько самоотверженности и величественного самоотречения увидел бы он в них, какое революционное воспитание, не только теоретическое, но и практическое, могли бы они дать нашему поколению!

Мы не станем тут заниматься подобным изучением. Ограничимся несколькими примерами, в которых покажем какими средствами пользовались наши отцы для революционной агитации.

Бросим беглый взгляд на один из периодов, предшествующих 1789 году, и, оставив в стороне подробный анализ обстоятельств, создавших к концу прошлого века революционное положение, ограничимся указанием нескольких приемов агитации, употребленных нашими предшественниками.

* * *

Революция 1789-1793 года дала нам два крупных явления. Низвержение королевской власти и появление буржуазии у кормила правления, с одной стороны; окончательное уничтожение рабства и ленных податей в

деревнях, с другой. Оба они тесно связаны между собой, немыслимы одно без другого. Эти два течения замечаются в агитации предшествующей революции: агитация против королевской власти в среде буржуазии, агитация против прав сеньоров среди крестьян.

Бросим беглый взгляд на оба эти течения.

Газета в ту эпоху не имела того значения, которое она приобрела сейчас; ее место занимали брошюры, памфлеты и листки в три, четыре страницы. Брошюры распространяли в массах идеи философов и экономистов, предшественников революции; памфлеты и летучие листки способствовали агитации, направляя весь яд своего сарказма на трех главных врагов народа: короля и его двор, аристократию и духовенство.

Тысячи летучих листков говорят о развращенности королевы, о пороках и преступных развлечениях двора, срывают с него обманчивые покровы, осмеивают его и стремятся обнажить всю его подлость и глупость.

Любовные истории короля, придворные скандалы, безумная расточительность, знаменитый Pacte de Famine - союз между правителями и скупщиками хлеба, заключенный с целью нажиться, заставляя голодать народ, - вот о чем говорят памфлеты. Их авторы всегда на стороже и пользуются всяким случаем общественной жизни, чтоб нанести удар своим врагам. Как только в обществе заговорят о каком-нибудь событии, - памфлет и летучий листок спешат дать ему свое толкование. Они удобнее чем газета для такого рода агитации. Газета - целое предприятие; ее прекращение может поставить в затруднительное положение всю партию, и потому приходится призадуматься прежде чем решиться на что-нибудь рискованное. Памфлет же и листок компрометируют только автора и типографа, - а попробуйте-ка их найти!..

Авторы этих листков, очевидно, должны были первым делом освободиться от цензуры. Тогда не прибегали еще к милой уловке современного иезуитства, к судебному преследованию прессы, которое лишает всякой свободы революционного писателя; авторов и типографов арестовывали по тайным повелениям, по грубым, но, по крайней мере, откровенным «lettres de cachet».

И поэтому авторы печатали свои памфлеты или в Амстердаме, или еще где-нибудь, - «за сто верст от Бастилии, под деревом Свободы». Они не стеснялись в своих нападках; поносили короля, королеву и ее любовников, сановников и аристократию. С этой подпольной прессой полиция, конечно, не могла справиться; сколько она ни обыскивала книжные магазины, ни арестовывала газетчиков, - авторы не попадались ей в руки и спокойно продолжали свое дело.

Песня, - слишком правдивая, чтоб быть напечатанной, переходившая из уст в уста с одного конца Франции на другой, - была всегда одним из самых удачных способов пропаганды. Она обрушивалась на установленные власти и общепризнанные авторитеты, осмеивала коронованных особ, сеяла везде, вплоть до семейного очага, презрение к королевской власти, ненависть к духовенству и аристократии, надежду на скорое наступление революции.