NWT. Три путешествия по канадской Арктике

Ночной морозец осушает лужиИ стелет нам под ноги синий лед,И в завтрак превратился ужин —

Сегодня все у нас наоборот.Нам ночь устроила лихое испытаниеЗа дерзость посягнуть на ее власть.Спасен был пес искусственным дыханьем

Из наших ртов в его собачью пасть.А солнца золотая капляРасплющилась, упав на горизонт,

И растеклась так широко, что вряд лиЕе до завтра кто-то соберет.

Вечер, без четверти семь. Прекрасная солнечная погода. Тишина. Лед залива Франклин. Мы с Ульриком в палатке в предвкушении выхода на очередную охоту на… не знаю, кого.

Вчера мы вышли из Палотака примерно в 9 часов вечера, сопровождаемые местными мальчишками и девчонками, и буквально шлепали по лужам и раскисшему грунту. Вокруг самого Палотака грязнее всего, почти весь лед растаял. Наш лагерь, где отдыхали наши собаки, был весь в лужах. Приходилось выбирать дорогу и выйти на маршрут в резиновых ботах.

Истосковавшиеся по работе собаки, конечно, рванули изо всех сил. Упряжка Мартина была первой, поэтому они с Такако ушли в сторону неизвестности, а мы с Ульриком и Гордоном, нашим фотографом, покатились за ними. В связи с тем что в команде появился Гордон, у нас образовался седьмой лишний, то есть человек, у которого не было постоянного места прописки на определенных нартах. Нетрудно догадаться, что этим человеком стал я. Получилось это вполне естественным образом: Гордон вскочил на площадку наших с Ульриком нарт, и мне не оставалось ничего другого, как, взявшись за привязанную к стойке нарт веревку, откатиться на лыжах в сторону и продолжить движение по лужам. От меня во все стороны летели брызги, и, я думаю, со стороны я выглядел (если бы кто-нибудь это видел), как воднолыжник.

Вечерело. Солнце плавно клонилось к горизонту, и стало заметно прохладнее. Лужи исчезли, а на их месте образовались большие проплешины голубого льда, скольжение по которому в этот тихий апрельский вечер доставляло истинное наслаждение. Мы дошли до мыса и повернули на запад. Такако выдвинулась вперед, решив потренироваться на лыжах, а я занял ее место на нартах вместе с Мартином, чтобы равномернее распределить нагрузку между упряжками. Ничто не предвещало каких-либо осложнений. И погода, и лед, и хорошее настроение собак, передававшееся нам, – все было на нашей стороне. Происшествие, едва не стоившее жизни нашему молодому и бесшабашному Дизелю, случилось, что называется, на самом ровном (каким бывает сглаженная таянием поверхность припайного льда) месте.

Наш путь преградила неширокая – до полутора метров – свежая трещина, чернильно-черный излом которой шел перпендикулярно нашему курсу. Мы приостановили собак и попросили Такако проехать вдоль трещины с тем, чтобы найти место, где она была поуже и где можно было бы без риска переправиться. Такако отыскала такую переправу довольно быстро метрах в ста от того места, где мы остановились, и показала палками, чтобы мы ехали к ней. Для пересечения трещины необходимо было вывести собак на боевой перпендикулярный трещине курс. Я выехал вперед и повел упряжки по большой плавной дуге к Такако, с тем чтобы все их построить в линию перед проездом трещины.

Мы с Мартином и его упряжкой благополучно переправились через трещину и стали поджидать остальных. Вторым шел Ульрик. По-видимому, посчитав нашу переправу чересчур простой для своих собак, он направил свою упряжку по другому пути, туда, где трещина была заметно шире. Я увидел, как вожак Ульрика Седар, замешкавшись с прыжком, не рассчитал сил и, прыгнув, оказался в воде. За ним последовали Дассен и ряд других собак, которые в такой ситуации физически не могли избежать падения в трещину. Все смешалось. Ульрик, чертыхаясь, извлек всех собак на лед и отъехал от трещины, чтобы перестроить боевые порядки перед второй попыткой.

Я перебрался на его сторону и предложил возглавить упряжку, чтобы отвести собак к более узкому месту. Упряжка легко и резво пошла за мной, но перед самым краем трещины Седар, еще мокрый от предыдущей попытки, внезапно заупрямился и остановился. В результате собаки, теснимые нартами, сгрудились перед злосчастной трещиной в невообразимую кучу малу, начались грызня и погромы. Пришлось вмешаться каюру. Дело принимало затяжной характер.