NWT. Три путешествия по канадской Арктике

Вполне естественно, что новая расстановка не всем собакам пришлась по душе, и начались стихийные разборки и выяснения отношений типа: «А ты кто такой!?». Особенно возбужденными выглядели Газ и Дизель. Им, привыкшим валять дурака и баловаться, казалось неправильным, что их разделили таким жестоким образом, и они теперь были лишены возможности общаться так, как они привыкли, когда бежали рядом. В результате Дизель все время оборачивался назад, пытаясь ухватить Газа, а тот, в свою очередь, немилосердно кусал Дизеля за мелькавшие перед самым его носом мохнатые лапы.

В коренной четверке дела обстояли намного серьезнее. Чикаго как представитель одноименной мафии пытался установить свое главенство, но, получив достойный отпор от чернокожих братьев Машера и Визала, сделал вид, что его вполне устраивает новое соседство. Айдар, унаследовавший мудрость своего отца Сэма, воспитанного в жестоких уличных потасовках во Фробишере, с самого начала занял нейтральную позицию в ожидании того, чья сторона возьмет верх, и, убедившись во временном паритете сил, успокоился, заняв место между соперниками и не опасаясь нападения ни с той, ни с

другой стороны.

Понятно, что все эти перестановки совместно с воспитательными мероприятиями заняли достаточно времени, и мы заметно подотстали от остальных. Только через час нам удалось догнать ушедшие вперед упряжки, и мы продолжили движение в привычном темпе.

Солнце село в облачность, и сразу стало как-то тоскливо. Опустился туман, усугубляемый пеленой от курящихся слева по курсу холмов Смокинг Хилз.

Джулия по-прежнему лидировала. К несомненно ценным с точки зрения будущего нашего путешествия к Северному полюсу качествам ее навигационного таланта следовало отнести постоянную тенденцию к отклонению курса в северном направлении. Увы, на данном участке маршрута это привело нас к необходимости пересечения довольно обширной зоны абсолютно бесснежного галечного пляжа, неожиданно отделившего нас от сулившего более легкие условия для движения припайного льда. Джулия оставалась верна выбранному курсу и повела упряжки по самому высокому и бесснежному месту. Нам с Ульриком, сразу про себя окрестившим выбранный маршрут «женским», с нашей позиции было легко отыскать более короткий и легкий путь, и мы, сместившись туда, догнали команду уже на морском льду. Последний оказался сильно всторошенным и по сути представлял собой частично взломанный припай с включениями зон торосов внушительных размеров.

Мы осторожно пробирались через торосы, стараясь отыскать сохранившиеся участки невзломанного припая. Туман иногда сгущался настолько, что мы переставали видеть друг друга, но было тихо и прохладно. Во влажном холодном воздухе бока собак и их морды покрылись пушистым инеем, то же самое, естественно, произошло и с нами. И если наши меховые бока были надежно прикрыты многослойными одеждами, то, что касается наших морд, или, как, наверное, пишут о нас собаки в своих мемуарах, лиц, здесь было все, как надо: ресницы, брови, а у некоторых усы и бороды превратились в белоснежные махровые кустистые гроздья разных форм и размеров. Мы все стали разом походить на Дедов Морозов и Снегурочек, спешащих на рождественские праздники с полными санями подарков.

Гордон, который, естественно, не мог упустить такого случая для съемок, непрерывно щелкал своим фотоаппаратом невзирая на полное отсутствие солнца. Во время съемок он так увлекся, что подпустил собак упряжки Мартина на расстояние гораздо короче фокусного. В результате он, что называется, попал под упряжку и упал, едва успев подобрать под себя лыжи. Собаки прошли над ним, и Мартин сумел обвести нарты вокруг нашего несчастного фотографа, который лежал на спине, прижимая камеру к груди. Реакция самого Мартина на это происшествие была несколько неожиданной. Все произошедшее его почему-то чрезвычайно развеселило, и мы, шедшие следом, услышали его удалявшийся смех.

Ульрик раздраженно на это бросил: «Не вижу ничего смешного». Я с ним согласился. Мне кажется, что именно с этого эпизода началось тихое противостояние Мартина и Гордона, проявившееся в полной мере позже, в нашей экспедиции через Ледовитый океан.

После ланча, который протекал в туманной, прохладной, но тихой обстановке, мы сменились. Я вышел вперед, но ненадолго. Собаки Ульрика были явно в ударе, и их мой темп совершенно не устраивал – они постоянно подталкивали меня своими мордами, поэтому я решил не мешать им, и мы выпустили их вперед. Я отошел к Ульрику вместе со своим компасом, Гордон встал к Уиллу, и мы помчались вперед.

Собаки развивали такую скорость, что просто захватывало дух. Похоже, что энтузиазм и рвение Седара были вызваны тем, что он чувствовал какие-то тревожащие его острое обоняние запахи. Из тумана выползали рваные торосы, издалека напоминающие медведей.

Собаки неслись очень резво, потому что поверхность была ровной и представляла собой или голый лед, или плотный снег, поэтому скольжение было отменным. Мы неслись с ветерком, но, как оказалось, до первой трещины.