NWT. Три путешествия по канадской Арктике

Ознакомившись с этими Правилами и, по-видимому, неправильно истолковав их, при использовании на практике Такако незамедлительно ухитрилась провалиться чуть ли не по пояс в занесенную снегом трещину во время вечерних съемок.

Если для меня, посвятившего размышлениям на тему «женского вопроса» в нашей команде довольно много времени, это было очередным аргументом против приглашения в команду женщин, то для Ульрика этот случай с Такако сработал как спусковой механизм, открыв дорогу его эмоциям. Первым на пути бурного потока его негодования попался предводитель, которому пришлось выслушать уже от Ульрика примерно то же, что он неоднократно слышал от меня. «Две женщины в команде это хуже, чем один мужчина!» – таков был основной лейтмотив выступления Ульрика.

Уилл выслушал все с потрясающим хладнокровием, не став вдаваться в полемику на надоевшую ему тему, чем сразу немного остудил пыл приготовившегося отстаивать свою точку зрения Ульрика. Действительно, о чем тут было спорить! Все и так было ясно – при наличии в команде женщин на всех нас ложилась большая ответственность, чем в случае команды, состоящей из одних мужиков. Это естественно, и возражать против этого совершенно бессмысленно.

10 мая

Мы меняем собак на каноэ.Вспомнив прошлое, сразу спина,Онемевши от ужаса, ноет,

И не только она одна.Ноют также и плечи, и руки,Каждый волос моей бороды.

Стоит ли обрекать их на муки,Когда так далеко от воды?

«Утро туманное, утро седое, нивы печальные, снегом покрытые, нехотя вспомнишь ты время былое, вспомнишь и лица давно позабытые.». Прекрасный романс на стихи Тургенева очень и очень соответствовал настроению сегодняшнего утра. Ветер задувает уже второй день, и при этом достаточно холодно. Ночная температура была не выше минус 15–18 градусов, утром с восходом солнца потеплело до минус 8—10 градусов, но мне казалось, что было холоднее, наверное, от усталости, накопившейся за непростой ночной переход, тем более что мне пришлось лидировать практически до четырех часов утра.

Судя по карте, стоило нам только обогнуть мыс Батерст, как мы сразу выходили на оперативный морской простор, и ничего нас больше не отделяло от очередного мыса, где первоначально была намечена встреча с самолетом. Однако то, что я увидел за поворотом, заставило меня усомниться в правильности выбранного курса. Все вокруг ничем не напоминало морской лед – перед нами был слегка всхолмленный рельеф, перемежающийся долинами. Было похоже, что после поворота я взял немного восточнее, и сейчас мы двигались по суше вдоль побережья. Поскольку это не доставляло особенных неудобств, я не стал кардинально менять курс, отклоняясь к западу, насколько это позволял рельеф.

Освещаемые полуночным солнцем и подгоняемые попутным ветерком, мы продолжали движение по этой не хоженной нами земле. Только в районе полуночи я вышел к неожиданно высокому – метров пятнадцать – обрывистому берегу, опиравшемуся на поверхность морского льда длинными плотными белыми языками снежных надувов. Нам не составило больших трудов скатиться к океану по одному из этих склонов на сравнительно ровный припайный лед, движение по которому, несмотря на периодически встречающиеся торосы, было, скорее, приятным, чем обременительным, занятием, особенно, если сравнивать с движением вдоль восточного берега.

Вскоре, однако, эта идиллия была нарушена туманным дыханием все тех же злополучных холмов Смокинг Хиллз, принесенным усилившимся юго-восточным ветром. Окружающий нас пейзаж поблек и обрюзг, сразу постарев лет на десять. Стало промозгло и невесело. Ориентироваться теперь было труднее, и витавшая в воздухе идея о выдвижении вперед в качестве ведущих представительниц далекой и в связи с этим особенно прекрасной половины человечества отпала сама по себе.

Я продолжил лидирование. Правда, сначала мы с Ульриком предприняли попытку направить в неизведанное и скрытое густым туманом будущее нашу упряжку. Однако бедолага Седар, у которого возникли проблемы с лапами, слабо ориентировался в окружающей обстановке, вяло и неоднозначно реагировал на команды, и нам пришлось оставить эту затею. Мы вернулись к классическому варианту: я на лыжах впереди, все остальные – кто на своих лапах, кто на лыжах – позади.

Ближе к утру в связи с тем, что видимость улучшилась (солнце встало), идти стало полегче. Стали чаще встречаться огромные поля припайного льда с незначительными включениями гряд торосов. Проходя одну из таких гряд, я немного не рассчитал габариты нарт и проложил лыжню в узком проходе между двумя глыбами льда. Нарты следовавшего за мною Мартина не вписались в узкое ледовое горло и при попытке Мартина резко отвернуть в сторону перевернулись. Я остановился и увидел издалека, как Ульрик помог им встать на полозья. Вскоре собаки меня достали, хотя бежали достаточно лениво.