o 8b191ad8675a2039

платящих джентльменов всегда держали девственниц – свеженьких, хорошеньких, только

что из деревни.

-Надо научить мальчишек под парусом ходить, - подумал Степан. «Осенью вернусь – поеду с

ними в Ярмут на недельку, выйду в море. Пусть привыкают».

-Вот сюда, - указал он помощнику, и повернул румпель. «В этот залив. Вы тут бросьте якорь

и ждите меня. К вечеру буду».

-Резидент наш в Копенгагене все подготовит, - сказал тогда Джон. «Тебе надо будет просто

сойти на берег, забрать Роде, и взойти обратно на борт. Все».

-Может, мне и шпагу тогда не брать? – ядовито спросил Степан. «Раз все так просто»

-Нет, - усмехнулся разведчик, - шпагу ты, пожалуй, все же не забудь. Так, на всякий случай».

Лошадь, - невидная, деревенская, - была привязана к дереву – как он и договаривался.

Мужчина ласково потрепал ее по холке, и вспомнил, как учил его покойный батюшка: «Коли

конь тебе доверяет, он тебя из огня вынесет. А чтобы доверял он, надо к нему с нежностью

подходить, а не с плетью».

-Ну, - он вскочил в седло, - поехали, конек. Ты негордый, да и я негордый – вместе-то мы

гордых людей, и обставим.

Он был одет торговцем мелкого пошиба – потрепанно, но чистенько. Кинжал и пистолет

были хорошо спрятаны. Шпагу мужчина не взял. «Да и если все хорошо пройдет, она мне не

понадобится, - пробормотал он сейчас. «А если все плохо, то и шпага не поможет, - добавил

он мысленно.

В воротах замка его остановили и обыскали – солдаты, как ему и сказали в трактире в

городке неподалеку, - назывался Эльсинор, - были ленивы, и только вытряхнули все из его

сумы. Там был товар, что он взял в Копенгагене – игральные карты аугсбурской печати,

маленькие зеркальца, - как раз для бритья, и кое-какие картинки.

Себе он тоже купил кое-что – из-под прилавка, - презанятную книжку. Сюда, он, конечно,

тащить ее не стал, оставил на боте. Гравюрки были топорные – копенгагенский торговец

развел руками: «Что вы хотите, оба тиража были уничтожены по приказу римского папы. Это

венецианская копия, другой не найдете».

Итальянского языка, на котором были написаны стихи под гравюрками, мужчина не знал.

Торговец сказал, что называются они «Похотливые сонеты» и написаны неким Аретино,

знаменитым поэтом.

Мужчина усмехнулся – стихи стихами, а и гравюрок хватило, чтобы девчонка с постоялого

двора заалела. «Нет, нет, милая, - сказал он ей тогда серьезно, - все досмотрим до конца и

все попробуем».

Во дворе замка он привязал конька и, разложив товар, стал ждать. За последние несколько

лет он даже полюбил это занятие – можно было спокойно подумать о том, о сем,

прищурившись, закинув голову, посмотреть в небо – нежной, весенней голубизны.

Даже солдаты, что шумно торговались с ним, и с другими купцами, которых раз в неделю

пускали внутрь замка, ему не мешали – он отвечал, брал деньги, отсчитывал сдачу – и все

это улыбаясь красивыми, тонкими губами.

Резидент и вправду все подготовил, как надо – лошадь его уже ждала, а из одной бойницы

свешивалась веревочная лестница. Степан, даже не раздеваясь, - незачем было на это

время тратить, - переплыл ров и стал подниматься вверх.

Мужчина оглянулся – солдаты ушли обедать. Он аккуратно сложил непроданный товар, и

чуть насвистывая, нырнул в темные глубины замка.

План ему нарисовали в трактире – пива в этого солдата он влил достаточно, чтобы

наполнить им Зунд от края до края.

-Вот сюда, - пробормотал мужчина, и завернул за угол. Кандалы с Роде должны были снять

как раз за день до его прихода – деньги, как он еще раз убедился, могут купить все.

Датчанин оскалил крепкие – несмотря на шесть лет в темнице, зубы, и наклонился к

решетке, вделанной в деревянную дверь.

-Не забыл царь Иван обо мне, как я посмотрю, - усмехнулся рыжебородый моряк.

Мужчине пришло на память то письмо, что государь посылал Фредерику:

- Лет пять или более послали мы на море Карстена Роде на кораблях с воинскими людьми

для разбойников, которые разбивали из Гданска на море наших гостей. И тот Карстен Роде

на море тех разбойников громил, 22 корабля поимал, да и приехал к Борнгольму, и тут его

съехали свейского короля люди. И те корабли, которые он поймал, да и наши корабли у него

поймали, а цена тем кораблям и товару пятьсот тысяч ефимков. И тот Карстен Роде,

надеясь на наше с тобой согласие, от свейских людей убежал в Копногов. И ты велел его,

поймав, посадить в тюрьму. И мы тому весьма поудивилися…

-Согласие, как же, - выматерился тогда Иван Васильевич. «Эта сука даже ответа не прислал.

В общем, поезжай-ка ты туда, и привези нам Роде – будем опять на Балтику выходить, и для

войны хорошо, и нам прибыль».

-Не забыл, не забыл, - мужчина улыбнулся и стал открывать дверь – ключи он стянул у того

же солдата, напоив его вусмерть – здешняя водка была не слабее московской.

-Пошли, - шепнул он Роде. «Надо быстрее, пока солдаты за трапезой. Конь у меня есть, бот

уже ждет, в заливе».

-Черт, свобода, - вдруг улыбнулся датчанин. «Не верю».

Степан увидел кого-то у входа в камеру Роде и застыл, прижавшись к стене. «Солдаты же

едят, - вспомнил он донесения резидента, что, вместе с планом замка и слепком ключей,