o 8b191ad8675a2039

при них – тоже случаются», - нахмурился он.

- Я не собирался изменять жене, - сухо ответил Давид.

Джон вздохнул. «На словах, мой дорогой дон Кардозо, - никто не собирается, только вот на

деле – почему-то это происходит сплошь и рядом. Ну что ж, хорошо – тем более, что я вас

не в монахи там прочу, - он рассмеялся.

- Я, конечно, ни во что ее втягивать, не намерен, - Кардозо взглянул на разведчика. «Будет

сидеть дома, так что не волнуйтесь».

- Ну, тогда пусть учит испанский – она же не знает его, как я понимаю? – поинтересовался

Джон.

- Нет, откуда? – пожал плечами врач. «До Святой Земли она в Польше жила».

- Испанский,- повторил Джон. «И с католицизмом ее познакомьте – потому что в церковь-то

ей ходить придется, как, впрочем, и вам.

И пожалуйста, дон Давид, я вам уже говорил об этом, и еще раз повторяю – осторожность, и

еще раз осторожность. Инквизиция, - она и в Новом Свете инквизиция, они там тоже не

дремлют. Я вас туда не для того посылаю, чтобы вы там на костер взошли».

Кардозо улыбнулся. «Да я и сам не хочу так свою жизнь заканчивать. У меня книга не

дописана, - он похлопал по высокой стопке листов, - опять же, в Новом Свете – там и

болезни другие, и флора совсем иная, чем здесь, у нас – надо будет все исследовать».

- Ну и хорошо, - разведчик поднялся и протянул ему руку. «Значит, в конце июня жду вас с

женой в Плимуте. Поплывете вы окольным путем – до Канарских островов вас наше судно

доставит, там сойдете на берег, и в Новый Свет уже на испанском галеоне отправитесь. Так

безопасней».

- Спасибо,- ответил Кардозо. «И за семью – тоже спасибо. Хотя, - он вдруг усмехнулся, - вы

этим прибавили работы моим родителям».

- Почему? – заинтересовался разведчик.

- Им надо быстро моих младших братьев женить – где им в Лондоне наших невест найдешь?

– объяснил Кардозо. «Так что сейчас они только этим и заняты».

Выйдя из кабинета врача, Джон вдруг остановился на мосту через Амстель, и, подышав на

пальцы, достал конверт.

Мой дорогой! – прочитал он, - «малыш растет и уже пополз. Следующей осенью, когда ты

приедешь, маленький Джон, я думаю, уже будет ходить.

Глаза так и остались голубыми – спасибо твоей английской крови, а вот волосы, ты уж

извини, темнеют – все же наш сын наполовину итальянец.

Зима у нас тоже холодная, я слышала, что во всей Европе так. Но мы все, же стараемся

гулять каждый день, хоть и понемногу. Ты, пожалуйста, будь там осторожней – все-таки

война. Когда ты в Лондоне, я за тебя меньше волнуюсь.

Приезжай быстрее, мы тебя ждем и любим,

Обнимаю тебя, мой милый,

Твоя Вероника

- И все равно ведь, упрямица, не согласится переехать, - подумал Джон, свернув письмо.

«Хотя, конечно, там она мне пока нужнее – пусть она и не работает больше, но знакомства-

то у нее остались, и хорошие знакомства.

Конечно, сейчас мальчик маленький, могут и там посидеть, еще года два-три, а потом пусть

отправляются в Англию. Мне тоже хочется хоть иногда возвращаться не в пустынный,

пыльный дом, а в семью, и сына видеть хочется. Да и Веронику, - он вдруг усмехнулся, -

тоже, и еще как».

- Ладно, - он вдохнул свежий, морозный воздух, и оглянулся по сторонам. «Где-то тут я

видел аптекаря», - пробормотал Джон и прищурился.

- А, вон и вывеска. Ну что ж, - он убрал письмо и засунул руки в карманы, - еще одно дельце

тут, в Амстердаме, - и пора навестить нашего друга штатгальтера, а то он меня заждался,

думаю».

Мон-Сен-Мартен

- Знакомая пуля, - Виллем разогнулся, и, взяв у слуги салфетку, вытер руки. «Хорошо, что

она не прошла навылет, а застряла в голове», - он посмотрел на тело.

- Где нашли? – спросил адмирал у главы своей охраны.

- Вот тут, в канаве валялся, - офицер развернул карту. «Если бы не конь его, что прискакал

на крестьянский двор неподалеку, мы бы и не заметили труп – над ним сугроб уже намело. А

так – больно уж лошадь у него приметная, в округе ее знают. Прочесали все поля окрестные

и достали его из-под снега».

- Хоть Кривой Франсуа и разбойник был, - заметил адмирал, все еще вглядываясь в пулю, -

однако и разбойникам положено христианское погребение. Вы там отвезите его на

церковный двор ночью, - вот, - он отсчитал серебро, - положите кошелек рядом с телом.

«А раньше бы я приказал просто выбросить труп католика собакам, - Виллем усмехнулся,

вертя в пальцах кусочек металла. «Умнею потихоньку, пора бы уже, к сорока-то годам.

Штатгальтер бы за меня порадовался. Однако я с мертвыми не воюю – я воюю с живыми».

Точно такую же пулю достали год назад у него из плеча – и пистолет, и владельца оружия

Виллем знал очень хорошо.

- Для чего ему девочка? – нахмурился адмирал. «Из-за выкупа? Ерунда, денег у него сколько

угодно. И откуда он вообще ее знает? Хотя нет, это понятно – у дона Хуана язык, как помело,

это всем известно, он не преминул рассказать своему соратнику о переговорах в Тюрнхауте.

Нет – либо он все это подстроил, зная, что я буду проезжать по дороге, - для того, чтобы

выманить меня на встречу и убить – но зачем?

Год назад он меня ранил, потому что это была стычка в лесу, и он просто не знал, кто перед

ним. С тех пор мы несколько раз виделись – хотел бы, давно бы уже убил, он же стреляет