o 98f6fe69ff972b4b Пятицарствие Авесты

остановкой, где ей надо было выходить, оказалось, что

вместе с ней выходит ещё и подвыпивший мужчина,

подозрительно на неё поглядывающий, очевидно, он

обязательно к ней привяжется, если Виктор не согласится её

проводить. Понимая смысл происходящего, он вдруг

подумал: стольких женщин обидел своим невниманием, что,

возможно, их обида сыграла с ним такую глупую шутку,

оставив его без любви, без женской верности. А почему бы и

нет? Он вышел из автобуса вслед за ней, и по дороге она что-

то не умолкая говорила, так что он не имел возможности

вступить в разговор, а пьяненький попутчик, не обращая на

них никакого внимания, скоро исчез в многочисленных

улочках дачного поселка за вишнями, яблонями, кустами

малины.

Утром она, жизнерадостная и счастливая, не упускала

возможности прикоснуться к нему, прильнуть, словно в

благодарность за ночную близость, но, уже провожая его и

ожидая автобус на остановке, вдруг заявила: вот-вот приедет

её муж, и она не хотела бы, чтобы он видел их вместе.

Виктор оторопело смотрел, как она отошла от него на

некоторое расстояние при подходе автобуса, а затем с

чувством обидной досады пошёл навстречу выходившим из

автобуса пассажирам и, уже усевшись у окна, наблюдал, как

его ночная подруга целует только что приехавшего мужа.

Ему вдруг стало безумно стыдно за случившееся с ним этой

ночью; он не чувствовал к тому мужчине, обнимавшему её,

ни злобы, ни ревности, ни злорадства, но только стыд и

унижение по отношению к себе самому, и вдруг снова

вспомнились слова древней легенды: «Скажи мне, друг мой,

закон Земли...»

Уже к вечеру добравшись до дому, он увидел дочь и сына,

бросившихся ему навстречу, повисших у него на шее.

205

Растерянный и взволнованный, он никак не мог отойти в

сторону, чтобы освободить дорогу автомобилю, бесшумно

остановившемуся сзади и даже не пытавшемуся подать

сигнал о помехе.

— Папочка! Где ты был? — спрашивали дети

взволнованно. — Мы уже который день встречаем тебя здесь.

— Но я же не опоздал и приехал, как и обещал.

— Мама плачет и говорит, что ты нас бросил.

— Ну что вы, мои родные, как же я могу вас бросить?!

Такого никогда не может быть. Я был в деревне, немного

развеялся.

— А как же мы? Мы ведь тоже хотим туда поехать.

— А вот Наташа поступит в институт, и поедете туда,

если мама согласится. У вас ведь всё лето впереди.

Они прошли в дом, где их встретила Вера, сдержанно

поздоровавшаяся с мужем и не высказавшая ни слова упрёка

или сожаления по поводу его отъезда. Ужин прошёл в

обычной семейной обстановке, и было видно по всему, что

тревога детей бесследно исчезла: они были абсолютно

спокойны и счастливы. Виктор проверил их, быстро

заснувших после ужина, прошёл на кухню, где находилась

Вера, понимая, что ему не избежать разговора с ней, что, в

конце концов, он нужен по чисто обыденным вопросам: и по

поводу поступления дочери в институт, и по поводу отдыха

её и Андрея. Жена сидела за столом, смотрела телевизор и,

словно дождавшись, когда он нальёт себе чаю, сказала

ровным голосом:

— Ты изменился — я вижу. Стал спокоен со мной.

Наверное, даже равнодушен. Я и раньше знала, что ты

бросишь меня, но теперь это вопрос времени. Очевидно, у

тебя появилась другая женщина. Ну что ж, у тебя есть на это

право. Наверное, ты даже полюбил... Ну а мне-то что делать?

— Зачем ты меня спрашиваешь? У тебя есть к кому

обратиться.

206

— Есть? Что — есть? Кто — есть? Я всю жизнь словно

вымаливаю у тебя ласку! Ты думаешь, мне нужен лучший

мужчина? Лучше тебя нет! Но ты никогда не любил меня, ты

всю жизнь любил её! Кого? Толком даже не знаю. Я для тебя

никто, только дети удерживают тебя; а я люблю тебя, всю

жизнь любила; но мне надо было, чтобы и меня кто-то

любил. Что уж я — ущербная такая? Но все было бесполезно,

а теперь — подавно. Ну что же мне делать? Пусть будет так.

Видно, судьба моя такая; придётся смириться, хотя, как

видно, я не способна была на самопожертвование.

— Ну что же ты молчишь? — сказала она после

продолжительной паузы.

— Скорее всего, всё было бы хорошо, не уйди ты тогда, в

первый раз.

— Мне показалось тогда, что я любима, что я сама

полюбила; но теперь не хочется даже думать об этом, а уж

вспоминать — тем более.

— Прости, и во мне всё перегорело, всё стало

обыденным, привычным. Моя единственная забота — ваше

благополучие, благополучие детей.

— Хорошо, не будем больше об этом. Нам надо

поговорить об экзаменах, о моём отпуске. Меня и так с

трудом отпускают с работы.

— Но ты же предупреяедала заранее об экзаменах у

дочери?

— Обстоятельства несколько изменились.

— Но тебя всё-таки отпустили?

— Да, уж отпустили.

Обговорив обстоятельства предстоящего отъезда её и

детей, Виктор и Вера легли спать, он — с Андреем, она — с

дочерью.

Через два дня, проводив семью, Виктор вышел на работу

и всё пошло своим обычным чередом. Жена с детьми

устроилась в гостиницу в одном из окраинных районов

Москвы, а дочь, решившая поступать в МВТУ, успешно

207

сдала пробный экзамен по математике и без оговорок была

зачислена на кибернетический факультет. Вера же, завершив

дела с поступлением дочери, уехала с детьми отдыхать к

Азовскому морю в пансионат, непритязательный и уютный,