О бедной сиротке замолвите слово

А паренек сунул руки в карманы и, весело насвистывая, направился прочь. Что ж… хоть у кого-то день начался неплохо. С другой стороны… Дуновение ветра развеяло прах. Начался – это еще не значит, что закончится так же…

Мастер Витгольц сотворил плетение, вызывая к жизни малого стража. Созданный из теней и капли крови, он был неприметен, но в то же время отвратительно живуч, упрям и, помимо прочего, обладал идеальной памятью, что пригодится позже, на суде.

Я не знаю, что мы на самом деле рассчитывали отыскать.

Черный фолиант со списком жертв?

Или подробный план заговора против короны?

Кости, черепа и труп младенца, хранящийся в холодильнике? Алтарь с окровавленным ножом? Честно говоря, я слабо себе представляла, какие материальные улики вообще существуют и где их прячут или не прячут.

Рай был чистюлей.

Аккуратистом, из тех, кто полотенца в ванной по линеечке выравнивает. Три зубные щетки. Паста и ополаскиватель, к слову, знакомой фирмы…

А домой надо будет заглянуть. Папенька же ездил, и деньги теперь у меня имеются. Маменьку забрать… отыскать тихий пансионат… не обязательно с ней встречаться и устраивать теплые семейные вечера, просто…

Пусть сделают так, чтобы она себя не травила.

Наверняка есть способ.

Туалетная вода. И все. Никаких кремов, гелей и прочей суровой мужской, но все же косметики. Надо же… а он сдержанный. В шкафу – три белые рубашки. Костюм в чехле. Форма. Майки. Белье… Малкольм стыдливо отводит взгляд, ага, неудобно.

А мне, значит, удобно, но…

Должно же быть хоть что-то! Или я уже путаю собственное любопытство с интуицией? Кто скажет? Никто… так, шкаф и прочее – это не то… и если он не сам… допустим, что не сам… Рай не похож на подонка, но…

Закрыть глаза…

Если представить, что его подвели… кто? Ответ я знаю, но… куда она положила бы вещь, которая… почему я вообще уверена, что это находится здесь? Логичнее было бы навязать, скажем… перстенек какой или подвеску, да хоть носовой платок, с которым нельзя расставаться…

– Скажи, твой дружок ведь ночует здесь?

– А где еще? – Малкольм выглядел крайне недовольным. Во-первых, я чувствую, что у него голова болеть начинает, а мигрень никому хорошего настроения не добавляла, во-вторых, ситуация представлялась ему в высшей степени неправильной.

– Нет, не так, – я присела.

Чисто.

И убирают здесь регулярно, но… значит, это должно быть там, куда уборщица точно не полезет. Вопрос – куда?

– В последнее время ты не замечал, что он… как бы это сказать… слишком уж… не желает оставаться на ночь в другом месте?

Под кроватью пусто.

И за тумбочками.

И… если она просто заходила на чай?

Каждый вечер? Слухи уже пошли бы… нет, если я что-то понимаю, эта штука должна действовать дистанционно и не требовать частой подзарядки… под кроватью, к слову, пыль протирали, а вот…

Я села и попрыгала.

Матрац новый.

Упругий.

И…

С другой стороны, ей достаточно было один раз положить, а дальше он сам…

– Подними, – я скинула на пол подушки и покрывало стянула. Конечно, сделать вид, что в комнате никого не было, не получится, но…

Малкольм, к счастью, без возражений подчинился.

А вот и оно.

Мерзковато выглядит, к слову. Этакая серебряная кривобокая звезда, заключенная в веночек из веток. Ветки ошкуренные и вида мерзкого, из них торчат перья, причем какие-то обслюнявленные. В звезду вплавлены то ли осколки кости, то ли вообще чьи-то зубы.

И что дальше?

Сжечь ее в пламени праведного гнева? Я бы не отказалась, но, как знать, не поедет ли наш приятель крышей окончательно? А… забрать? Вдруг стоит прикоснуться, и я попаду под влияние? И вообще, такие штуки, как в книгах писано, трогать себе дороже…

– Это же…

– Мирршах, молодые люди, – ректор просто шагнул в комнату, хотя дверь мы, честное слово, закрыли. Впрочем, пользовался он как раз не дверью, а окном сияющим, надо полагать, именно так портал и выглядит. – Поздравляю, вы спасли вашему другу жизнь. И разум, думаю, в какой-то мере…

– А… вы что тут делаете? – поинтересовалась я, пряча руки за спину, всем видом своим показывая, что трогать эту пакость я не собиралась.

Вот честное слово, не собиралась.

– Вас спасаю, юная леди… и вашего друга тоже.

– Тогда спасибо.

Нелепый разговор. А звезда на кровати вздрогнула и зашевелилась. Серебряные отростки ее дергались, извивались перья, и пахло…

– Погодите, – ректор оттеснил нас и, взяв мирршах за перышко, с легкостью отлепил от кровати. – Какие таланты пропадают… признаться, я о подобном лишь читал, полагал, несколько преувеличивают, но…

Она пыталась ухватить ректора за пальцы.

А меня мутило.

Вот если подумать, то в мире есть куда более отвратительные вещи, и мне доводилось с ними сталкиваться. Чего стоит тот же клубок паразитов, который вытащили из старой кошки… тогда меня вырвало, и теперь…

Я зажала рот руками и, отвернувшись, уткнулась в грудь Малкольма. Глаза зажмурила, но… продолжала чувствовать эту тварь.

– Это нормальная защитная реакция, – мягко произнес ректор, и следом полегчало. – Сейчас он парализован, и можете открыть глаза… а еще я бы попросил вас, милая леди, отдать мне все амулеты, выданные Конторой…

Значит, все-таки угадала.