О бедном монахе замолвите слово.

«Я слегка умер, если ты забыл», — пояснил мне старый Фанг. — «Это накладывает некоторые ограничения».

Тем временем, судьи зажгли последнюю палочку благовоний, а звук бронзового гонга оповестил присутствующих о том, что время почти истекло. Я погасил огонь — моя работа оказалась вполне готова. Можно даже не остужать, и так закидывать в бездонные недра любого практика.

А еще есть время оглядеться, и посмотреть, как делишки у конкурентов, боровшихся со мной за то самое не знаю что, которое, по мнению учителя, именно сейчас очень мне вдруг понадобилось.

Толстяк таки справился с задачей. Стремительным и отработанным движением он элегантно откинул дверцу печи, и оттуда тут же полезла стрёмная пена буровато-желтого оттенка. От такого зрелища толстяк погрустнел, но надежд не утратил: он схватил мерную ложку и принялся пену вычерпывать. Ложка была маленькая, а пены было много, но он не сдавался.

Я пожелал ему успехов.

У паренька с пилюлей Взгляда Мудреца тоже было все хорошо. Ему даже не понадобилось открывать печь, чтобы понять, что все получилось. Гадкое зеленое тесто успешно взошло и теперь настойчиво перло наружу, и парень засунул в него обе руки и увлеченно в нем копошился. Я пригляделся и увидел, что он налепил из него колобков, и теперь подсушивал их на горячей печи.

Если бы на этих состязаниях существовал приз за волю к победе, я бы, безусловно, вручил его этому юному практику.

Мужик с эликсиром Обновления оказался молодцом. Он открыл дверцу печи, и оттуда донесся аромат, настолько густой и богатый оттенками, что от него лицо выворачивало наизнанку. Издав звук умирающей свиньи, он с трудом оторвал от лица руку, которой зажимал нос, и вытащил чашу с тем, что у него получилось, наружу из печи.

И если кто-то вдруг подумал, что это как-то улучшило вдруг создавшуюся атмосферу праздника, то он ошибался.

Как бы то ни было, я не торопился злорадствовать чужим неудачам, или похваляться своими невеликими успехами (пускай и не перед кем было бы хвастаться). Как известно — за горами есть горы, за небесами — небеса, тем более что все мастера, подвергшиеся атакам старого добряка Фанга, по моим наблюдениям, были не так уж и плохи. Не сильно хуже меня самого, по крайней мере, и уж тем более не хуже остальной массы соревнующихся алхимиков. Просто им не повезло.

Так бывает, судьба, однако. И меня, бывало, топили на состязаниях в секте, причем, без всяких ухищрений. Как там называлась эта непобедимая небесная техника подавления соперников на состязаниях? «Административный Ресурс»?

Ну, да и ладно, каждому свое. Кому-то дутые достижения и выкрашенные в зеленый цвет рожи, кому-то мастерство. Кто-то бумажный тигр, а кто-то — лысый удалец Дао Ли. Кто-то жаба, прикидывающаяся лебедем, а кто-то...

«Ленивая свинья, прикидывающаяся алхимиком»

, — удачно ввернул свое Очень Важное Мнение учитель. — «Состязания еще только начинаются, и если ты думаешь, что я буду выстилать тебе путь лепестками роз, как сейчас, то ты ошибаешься».

— Ах, это значит, макание слабосильных конкурентов лицом в обезьянье гуано на третьесортном состязании в мелком городишке — это теперь называется выстилание путей? — несколько озадачился я таким маневрам этого самодовольного мертвого Фанга.

«Не без этого. Ты смеешь сомневаться в мудрости этого старика? Слышал пословицу: старый волк — знает толк?».

— Да, да, как там говорилось? Волосом сед, а совести нет?

«О чем ты, таракан? Какая совесть на состязаниях практиков? В старые времена считалось, что если поучаствовал в состязаниях и отделался всего лишь парой-тройкой духовных атак — и не боролся вовсе, а лишь потратил время. И, да, надеюсь, ты извлек что-нибудь из наставлений этого старика. Потому, что темой следующего занятия будет снова алхимия и...».

— Духовные атаки? — я полагал себя чертовски догадливым парнем.