О чае, о кофе, о любви...(СИ)

– Не стой столбом, – вмешивается шеф. – Несмотря на ваше выступление дуэтом, там народ все также желает покушать. Гарцуй в зал.

Я, подхватив поднос с очередным заказом, отправляюсь в зал. Внутри меня поднимает градус коньяк и зреет уверенность, что теперь все наладится.

Мартин, притихший и обстриженный почти под ноль, тихо сидит на кухне и, затаив дыхание, смотрит, как под руками Артема возникает чудо из шоколада, бисквита и ягод.

– Пробуй, – пододвигает Артем этот маленький шедевр Мартину.

Тот осторожно губами снимает первый кусочек и, пряча глаза, проглатывает. После третьего кусочка дело идет шустрее. Когда Мартин собирает оставшиеся крошки, Артем спрашивает:

– Тебе нравится?

– Тема, прости меня, – выдыхает Мартин. – Прости, я не должен был, я…

– Тебе нравится? – прерывает его Артем.

– Да, конечно… – сникает Мартин.

– Все правильно ты мне тогда сказал. Я не про деньги. Я про никчемность. Так оно и было бы, может, не сразу, но я бы туда скатился. А теперь, Мартин, я хочу зарабатывать на твои рубашки вот этим. Ты ко мне вернешься?

Я, растроганно шмыгнув носом, забиваюсь в дальний угол кухни и завариваю себе чай. Ромашка, мята, зверобой, пол-ложечки бархатного чая. Счастье, оно такое… Ударная волна похлеще порой, чем от беды. Выкручивая салфетку, я украдкой бросаю взгляды на эту парочку, завидуя, радуясь, надеясь… А тонкий аромат чая потихоньку приглаживает встопорщившиеся нервы.

– Жень, – вскоре зовет меня Артем. – Я что спросить хотел, ты знаешь, что у нас каждый год проводится конкурс на лучшего мастера десертов? И первое место привычно берет сеть «Гамлет»?

– И? – настороженно интересуюсь я, предугадывая, в какую авантюру решил занырнуть Тема.

– Ты не будешь возражать, если я… – мнется Артем.

– А что? – Мартин по привычке мотает головой, будто встряхивая свои кудри, потом смущено оглаживает короткий ежик. – Мы же ничего не теряем, да, Жек?

– Ничего, – соглашаюсь я.

– Утрем принца?

Я мечусь в тишине квартиры. Ночь наливается густой чернотой и просится в комнату. Сон, застряв где-то на полдороге, отдал меня на забаву ночным мыслям, и они голодным роем впиваются в мозг, в сердце, беснуются, набирают силу, высасывая мое такое хрупкое спокойствие.

Раскрываю шкаф и вытаскиваю сумку. Появление Мартина все равно рано или поздно поднимет вопрос о моем возвращении домой. Вот и нечего тянуть, раз уж не спится, можно и вещи собрать. Складывая одежду, я натыкаюсь на черный холодный шелк. Огладив ткань, чувствую, как она начинает наливаться теплом от ладони, будто живая… Тогда я попросил Артема привезти платье, не сумев побороть в себе желание вспоминать то безумие. Но, словно опасаясь расплаты, так ни разу и не прикоснулся к нему. А сейчас захотелось.

Взметнув легкую ткань черной волной в воздухе, я проскальзываю в его прохладные объятия, она обтекает тело и складками обнимает ноги. Я закрываю глаза, вдыхая едва уловимый аромат пороха и духов.

– Мельпомена!

Я, вздрогнув, шарахаюсь в угол комнаты. В дверях стоит Артем, взъерошенный со сна, в одних трусах, но с каким-то ненормально пылающим взором. Он устремляется ко мне.

– Тем, – тихо окликаю я этого неадеквата. – Ты чего?

– Стой, я сказал!

Я решаю, что стоять как раз будет ошибкой. Быстро метнувшись за кресло, предостерегающе поднимаю руку.

– Тихо! Тихо! – как успокаивать внезапно-буйных, я не знаю.

– Мельпомена же! – горячо убеждает меня Артем.

– Ладно-ладно, пусть Мельпомена, Терпсихора, Клио, Талия, кто угодно, только не волнуйся, – соглашаюсь я на всякий случай.

Артем машет на меня руками:

– Ты не понимаешь, Жек, у меня такая идея шикарная была на конкурсе торт с музами сделать и каждую музу отлить из шоколада. Но не просто музу, а именно образ. Вот Клио у меня в виде Екатерины Великой со свитком, Терпсихора – Плисецкая… понимаешь? И вот Мельпомена никак в голове не прорисовывалась. И тут я лежу, думаю и слышу твою возню, пошел разделить бодрствование, раз уж оба не спим, а тут ты со своей обнаженной спиной и хрупкой шеей, образ как паззл вошел в мои мысли. Давай я ее с тебя срисую.

– Конечно, конечно, – абсолютно не врубаясь в сказанное, продолжаю соглашаться я по инерции.

– Класс! А после конкурса, если хочешь, я тебе фигурку подарю.

– Хочу, – опять киваю я.

– Жень, чай сделай, я объяснять буду, чтобы ты тут от страха хвостом не вилял, – усмехается Артем.

Я, стыдливо бормотнув что-то, тащусь на кухню. Что ж за судьба-то такая? То посудомойка, то холуй, и даже в бальном платье не получается из меня неземного создания.

– Понимаешь, какая штука, – вещает Артем, безбожно поганя чай с мелиссой сахаром, – это же какой смысл глубокий получается. Муза трагедии… Ох! Какая история! Можно сказать, к истокам обращаемся. Раньше-то все женские роли играли мужчины, ты тоже вот играешь роль… опять же трагедия… – Артем стушевывается и смотрит на меня. – Не обижаешься?

– Нет, суть я уловил, мне нравится. Можно я потом себе эту… ммм… сладкую женщину заберу? Буду ее в холодильнике держать.

– Пффф… – Артем давится своим чаем. – Жек, да хоть всех оптом забирай.