О чае, о кофе, о любви...(СИ)

– Жень, я пришел к тебе, после того как застал в постели с другим парнем, и это ТЕБЕ требуется время? Тебе не кажется… Ладно… – обрывает себя Илья в шаге от того, чтобы окончательно испортить ситуацию. – Позвони мне. Я буду ждать.

Я закрываю дверь за Ильей и разбираю букет. Прекрасные розы, лишенные шипов… Я провожу по обезоруженным стеблям цветов и понимаю, что не могу… Не могу вернуться к человеку, способному ради безопасности и комфорта лишить шипов все что угодно.

Вставляю новую симку в телефон и лихорадочно набираю номер:

– Гамлет. Это Ева. Я жду тебя в десять вечера у «Трех Граций». Форма одежды военно-полевая.

– Ева…

– Там поговорим, – прерываю я его и отключаю телефон.

Я знаю, что я делаю. Я сбегаю от невыносимой серости собственной жизни.

Целый день я грызу себя за глупость. Разум воспрял и принялся с настойчивостью продавцов китайских чудо-приборов подкидывать мне новые доводы «за» Илью и грозить страшными последствиями собственных планов. Но в десять ровно я стою в тени уродливого памятника и жду. За плечами рюкзак, в нем трафарет, несколько кенов с красками, мешочек с кэпами, распираторы и перчатки. Гамлет появляется, опоздав на чуть-чуть, и, судя по его сбитому дыханию, последние несколько минут он бежал. Я осматриваю его широкие штаны в стиле «милитари», серый пуховик и улыбаюсь. Он равнодушно скользит по мне взглядом, выискивая стройную утонченную Еву.

– Точность – вежливость королей, – хлопаю я его по плечу, – принцам еще учиться и учиться.

Он ошарашенно созерцает меня. Точно такие же штаны, темная «аляска» и ботинки на тяжелой рифленой подошве делают меня похожим на подростка.

– Господи, Ева… ты похожа на беспризорника. Надеюсь, мы идем не машины вскрывать?

– Нет. Но чуть-чуть криминала я тебе обещаю.

Доезжаем на продуваемом всеми ветрами автобусе до промышленной зоны, и я вытаскиваю опешившего Гамлета за собой.

– Меня мучают нехорошие предчувствия, мстишь за свой испуг в моей машине?

– Да что вы, дяденька, – имитирую я шустрый говорок уличных оборванцев. – Я тебя веду на встречу с искусством.

– Искусством? Боюсь даже уточнять, – ворчит Гамлет.

– Пришли.

Мы стоим перед стеной ангара, серый бок которого давно тревожил мою совесть, требуя украсить его граффити. Я раскрываю рюкзак, надеваю на Гамлета респиратор, протягиваю перчатки и поясняю:

– Творить будем. Но творить быстро и тихо. Если что – разбегаемся в разные стороны. Выбраться самостоятельно сможешь?

– Охренеть, – сообщает мне Гамлет.

– Держи трафарет.

Руки мерзнут, краска ложиться неровно, но это не портит удовольствие от забытого давным-давно хобби. Сунув пару кэпов в руки Гамлету и справедливо рассудив, что его энтузиазм никак не повредит нашей мазне, я наблюдаю, как он с превеликим удовольствием занимается городским вандализмом, забыв о холоде и опасности. Стена расцветает пятнами и линиями, и даже где-то проглядывает намек на придуманный мною эскиз. Внезапно я слышу забористый мат и моментально хватаю Гамлета, оттаскивая его от стены.

– Валим! – ору я и тащу его по перепутанным ходам промышленного лабиринта, перепрыгивая через балки и рытвины, протискиваясь под вагонами и плутая, бесконечно плутая, надеясь не влететь в тупик. Спотыкаюсь, лечу носом в сугроб. Сверху меня придавливает кувыркнувшийся следом за мной Гамлет. Приступы хохота душат меня. Он, уткнувшись в мою куртку, задыхается от сбившегося дыхания и смеха.

– Сумасшедшая, – наконец затихает он.

– Вставай давай, – верчусь под тяжестью его тела.

Он, замирая, пристально вглядывается в мое лицо. Пропустив руки под спину, переворачивает, водружая промерзшую тушку сверху.

– Так лучше?

– Не особо. Тылы так и мерзнут, – признаюсь я ему.

– Ни грамма романтики, – фыркает он.

– Вставай, – подаю руку моему подмастерью.

Мы еще битый час блуждаем по катакомбам, пока наконец-таки каким-то чудом попадаем на дорогу. Только пятая машина, смилостивившись, останавливается и подбирает двух весьма подозрительных типов.

– Ева, нам просто жизненно необходимо что-то горячее. Как думаешь?

– Одобряю.

– Я приглашу тебя в одно место, не против?

– Думаешь, нас куда-нибудь пустят? – оглядываю я себя и его.

– Куда же они денутся?

И вот я стою перед своей кофейней. Внутри разгорается позабытая ненависть. Дурааак… Ой, дурааак. Как ты посмел забыть?

– Ну же, Ева, не дрейфь, – неправильно истолковав мой клинч, Гамлет подталкивает меня к двери.

Тут не осталось ни малейшего намека на мое любимое дитя. Боль и злоба захлестывает меня с головой. Резко развернувшись, я отталкиваю Гамлета.

– Пшел на хуй. Понял?

Гамлет застывает в ступоре. Я, толкнув его в грудь, срываюсь в бег. Дальше, как можно дальше. Перед глазами вьются темные мушки, вдоль позвоночника льется пот, дыхание с хрипом разрывает мою грудную клетку. Я спотыкаюсь на очередном повороте, лечу головой вперед, тараня чахлый кустарник, и, наконец, замираю, скорчившись и запутавшись в колючих голых кустах. Слез нет. Мыслей нет. Какой-то сплошной вакуум наполняет мою оболочку.